– День рождения прошёл идеально. Вадим Васильевич в стрессе: ему стукнуло сорок лет, а девушка до сих пор не соглашается выйти за него замуж, - я максимально увожу разговор в нейтральную зону, но от хитрых, прищуренных глаз коллеги мне не скрыться.

– Ну, зная ситуацию Жени, тут её можно понять. Вадим Васильевич, отчасти, сам виноват. Я ему об этом говорила ещё четыре года назад, когда он только начал к Жене относиться, как к своей любимой женщине, - рассуждает Елена Анатольевна.
– Думаю, скоро свадебка состоится. Женя любит Вадима, а он её. Но, мой голубчик, я спрашивала не о них, а о тебе. Или ты решил мне зубы заговорить?
– ведьмовский взгляд пронзает меня насквозь.

– Да нечего рассказывать. Познакомился с одной девушкой. Сходили в кафешку. Вот и всё, - очень коротко резюмирую, опять ловлю этот подозрительный взгляд Елены Анатольевны на себе.

– Ага, так я тебе и поверила. Где подробности-то?

– Я пока к ним не готов, - твёрдо отвечаю, давая понять женщине, что это запретная зона. Елена Анатольевна умолкает. Она знает меня: если не хочу что-то говорить, то лучше не нарываться на мою грубость.

– Ладно, дорогой мой, - вздыхает она.
– Мне бы ваши годы, я б так тряхнула своей задницей, - смеётся.

– Возраст не приговор, если что для справки, - подмигиваю ей, затем разворачиваюсь и дальше заполняю бумаги.

– Эх, Максим. Устала я совсем. Наверное, пора мне на пенсию выходить. Или же только в дневные дни работать. Сердце уже слабовато ночи не спать, а тут как нарочно девчонок прорвало. Четыре родоразрешения за ночь!
– на последней фразе женщина восклицает.
– Будешь осмотр проводить, глянь там одну красавицу. Она мне не понравилась. Срок тридцать недель, муж её привёз с кровотечением.

Я снова оборачиваюсь, заинтересованный случаем. Обычно Елена Анатольевна не придаёт такого особого значения своим пациенткам, но тут что-то её волновало.

– Плод сохранить удалось?
– тут же спрашиваю, и коллега кивает.

– Да, но...

– Есть опасения?

– Скорее да, чем нет, - она мотает головой.
– Чует мое сердце, что эта сумасшедшая намеренно вызвала родовую деятельность. А сейчас ревет белугой и наглаживает живот, да просит прощения.

Елена Анатольевна встает с дивана.

– А Вадима Васильевича пригласили?
– снова интересуюсь я. Моя коллега с нескрываемой обидой смотрит на меня, вскинув бровь.

– Максим Александрович, - голос крайне строг и суров, - ишь учить вздумал? Конечно, я вызвала другого голубчика. Он уже работает с той дурехой.

Я виновато выставляю руки перед собой, и Елена Анатольевна ухмыляется.

– Всё, дуй отсюда, - прогоняет меня.
– Раз примотал в такую рань, значит, смена твоя уже началась. А я домой!

– Хорошо, - я с улыбкой отвечаю, оставляя коллегу в ординаторской.

М-да, денёк выдаётся с утра весёлым. Я иду вдоль хола, проверяя на ходу мобильный. Сообщений от Тати ещё нет. Я начинаю волноваться, но сам не звоню. Вдруг она спит. Ей необходимо восстановить эмоциональный баланс.

– О, Максим Александрович, - меня окликает медсестра Олеся, отрывая от раздумий.
– Поступила женщина со схватками. В анамнезе многоплодная беременность. Раскрытие на три пальца. Ранее не рожавшая.

Я внимательно выслушиваю короткий отчет от Олеси и даю дальнейшие указания. А сам быстро переключаюсь от переживаний за Тати, к работе.

Глава 18. Максим

Глава 18. Максим

Вадим Васильевич встречается со мной уже после того, как я принял роды. Уставший, как чёрт, я вместе с ним плетусь в ординаторскую. Он пропускает меня вперёд. При виде дивана, я в буквальном смысле мурлычу от желания, скорее приземлиться на него.

– Рассказывай давай, Макс, - Вадим садится на стул, и на нём подъезжает ближе к дивану. А я, распластавшись, лежу без сил.

– Что рассказывать? Вот прицепились, - бурчу под нос себе, прикрыв глаза.
– Макс, - грозный, не терпеливый тон Вадима меня смешит только.
– Девки судачат. А я хочу из первых уст знать.

Я поворачиваюсь на бок.

– Тати сейчас у меня дома. Вчера мы... В общем наше типо «не свидание» переросло во что-то большее, чем просто дружеская встреча, - говорю я, наблюдая за реакцией друга.

Вадим ведёт себя сдержанно. Кивает.

– Хорошо, - заключает он.

– И всё?
– мне становится обидно, что допроса так и не состоялось. Вадим опять кивает, сложив руки перед собой на груди.

– Мне достаточно того, что ты сказал, Максим. Я вижу только одно: ты влюбился. Глаза сверкают при упоминании Тати. Значит, ты на верном пути, - так легко и просто у Вадима, что аж тошно.