Рядом с каретой за дорожным невысоким столиком на раскладных стульях сидели два человека в европейских платьях, о чем-то беседовали и неспешно завтракали. Максим, прячась в высокой траве, подкрался поближе к экипажу, чтобы подслушать, о чем толкуют эти иностранные господа.

Оказавшись рядом, он услышал английскую речь. И хотя за несколько веков английский язык претерпел большие изменения, Максим прекрасно понимал, о чем говорят иностранцы.

– Герберт, – сказал первый англичанин, его звали Ричард, он был чуть старше второго, и его поведение подчеркивало, что он главнее своего соплеменника, – я взял тебя в это опасное путешествие в надежде, что ты будешь во всем мне помогать. А на деле все наоборот. В Архангельске за соболей ты дал завышенную цену. И если бы я вовремя не вмешался, от этой сделки мы ничего бы не получили. Запомни, прибыль английского купца, торгующего с русскими, должна составлять не меньше трехсот процентов…

– Но, сэр… – хотел возразить Герберт…

– Не перебивай меня, я еще не закончил, – недовольно произнес Ричард. – Вчера в дорожном кабаке ты напился как свинья и до сих пор не можешь прийти в себя. Затеял драку с половым, я понимаю, что шрамы и синяки украшают мужчину, – англичанин показал на огромный синяк, который красовался под левым глазом Герберта, – но мы на чужой земле и должны держаться здесь с английским достоинством.

Максиму надоело слушать пустую болтовню сыновей туманного Альбиона, и он очень осторожно подобрался к карете с противоположной стороны, тихонько открыл дверь и юркнул внутрь. На каретных диванчиках лежали два больших красных шерстяных пледа. Ими англичане укрывались в дороге. Они прибыли в Архангельск ранней весной, а до Москвы добрались лишь в середине июня. Максим наподобие римской тунике накинул на себя один из пледов (сталкеры после телепортации всегда появлялись в новом временном измерении абсолютно голыми), открыл дверь кареты со стороны англичан, встал на подножку, вознес к небу правую руку и на идеальном английском произнес:

– Быть или не быть, вот в чем вопрос. Смириться ль под ударами судьбы, иль надо оказать сопротивленье?

Англичане, не ожидавшие столь эффектного появления кого-либо, да еще с началом монолога Гамлета, который к этому времени Шекспиром еще не был написан, от удивления открыли рты.

– Здравствуйте, господа, – продолжил Максим, спрыгнул с подножки кареты, направился к столику англичан, ловко отщипнул от курицы, которой завтракали посланцы туманного Альбиона, куриное крылышко, обглодал его и бросил косточки в небольшой глиняный горшок, стоящий на столе.

Первым от шока отошел Ричард и очень возмущенно произнес:

– Кто ты такой, и что ты себе позволяешь?

– Меня зовут Максимус, – невозмутимо ответил Максим.

– Ты англичанин? – уточнил Ричард.

– Нет, я, – Максим на секунду задумался, – я немец, но всю жизнь прожил в Англии, – Клинг сказал так специально, чтобы у его собеседников не было вопросов к его английскому произношению, которое по меркам конца двадцать первого века было абсолютно идеальным, но по меркам конца семнадцатого могло вызвать вопросы.

– А что ты делаешь в Московии, – с интонацией иезуита спросил Ричард.

– Я здесь по делам коммерции, – ответил Максим, – но меня ограбили местные лихие люди, и теперь, как говорят здесь русские, я гол, как сокол, в полном смысле этой поговорки. Но теперь у меня все изменится.

– Почему ты так решил? – продолжил Ричард.

– Почему? Да потому, что я случайно встретил вас, джентльмены. Вы же поможете мне в моем безвыходном положении?

– С чего ты взял, – в разговор неожиданно грубо вступил Герберт, он все еще находился в конфликте с «внешним миром», вспоминая вчерашнюю потасовку с половым.

– Ни с чего, – ответил Максим и очень внимательно посмотрел на Герберта, тот сразу замолчал и отсутствующим взглядом уставился на недоеденную курицу. Потом Клинг так же пристально посмотрел на Ричарда, и через пару секунд и тот тоже превратился в сомнамбулу.

– Сэр, – обратился к нему Максим, – я уверен, что в вашем дорожном сундуке обязательно найдется запасной комплект одежды, и, судя по вашим размерам и размерам вашего спутника, она будет мне в пору.

– Да, найдется, – отрешенно произнес Ричард.

– Тогда дайте мне ее на время поносить, клянусь, когда она мне больше не понадобится, я обязательно отошлю ее вам обратно в Англию.

– Идем, – ответил Ричард и нетвердой походкой направился к карете, за ним последовал Максим.

Англичанин подошел к запяткам повозки, где стоял большой, обтянутый коричневой кожей дорожный сундук. Вытащил из кошелька, висевшего у него на поясе, медный ключ, вставил в замочную скважину, повернул против часовой стрелки и открыл сундук. Достал из него красный дублет со стоящим белым воротничком и красные штаны, а также начищенные до блеска с очень длинными голенищами похожие на ботфорты сапоги, завернутые в мешковину. Затем еще красный берет с небольшим белым пером, комплект нательного белья и протянул все это Максиму.

– Благодарю, сэр, – сказал Клинг, взял у Ричарда одежду и «уединился» в карете.

Одевшись, Максим заметил небольшое зеркальце, висевшее на стенке повозки. Увидев себя в красном наряде, Клинг подумал: «Размер – то, что надо, даже сапоги впору… Но красный цвет – не слишком ли вызывающе. С другой стороны – не могу же я добираться до Москвы в древнеримской тунике. На первое время сойдет, а дальше видно будет», – вышел из кареты и обратился к Ричарду:

– Я вам очень благодарен за предоставленную мне одежду, но окажите еще одну услугу. Дайте взаймы несколько монет.