Два ровных параллельных разреза, длиной в два с половиной-три дюйма. Больше всего меня удивило то, что они не кровоточили. А еще ощущалась ребристость, как если бы раны равномерно зарубцевались.

Шум в голове потихоньку утихал, а на меня навалилась просто вселенская усталость. Несмотря на появившуюся тишину, в голове возрастал особняк из вопросов.

Как эти мутанты тут оказались? Но даже не это меня удивило, а их способность находиться под водой. Им, что, выходит, не нужно дышать?

Ладно, их физиология – не первой важности дело.

Куда более интересно – почему они пришли за мной? А то, что они здесь из-за меня, я не сомневалась. Еще тогда, у стены, тот мутант не стал кромсать меня, а просто повалил на землю и, как мне показалось, принюхивался к укусу. Так и сейчас – мутант душил, но не убивал, а давил на те места, где теперь красовалось два длинных рубца. Только вот на ощупь они были, как мокрое махровое полотенце.

Прислонив ко лбу тыльную сторону ладони, уставилась в бетонный потолок подземной парковки. Через несколько минут усердного рассматривания, заметила, как темнота стала не такой уж непроглядной. Еще позже пришло осознание того, что я все прекрасно вижу, а ведь рядом даже нет фонаря.

Классно? Ни черта. Это открытие не стало облегчением, а наоборот – подняло еще большую тревогу внутри, чему мой незваный гость оказался не рад. Ему вообще не нравились любые мои проявления эмоций.

Кроме злости или ярости.

Искать с ним общий язык категорически не было желания. У нас нет ничего общего. Надеюсь, в штабе «Ястребов» есть врач, который вправит мне мозги на место. Ибо наличие гостя в голове – это не более, чем простое раздвоение личности на почве пережитого стресса. Такие вердикты часто слышат в суде, а на одном таком заседании я присутствовала – там судили мужчину, который вернулся с войны и стал стрелять по прохожим. Его не посадили в тюрьму, а отправили в лечебницу, потому что он был признан невменяемым. Благо, что это происходило не в соседнем штате, иначе электрический стул не заставил бы себя долго ждать.

Выходит, я сумасшедшая?

Тогда что-то не сходится, потому что: первое – я воскресла, второе – мое тело меняется. Цвет глаз становится другим, появляется гул в голове и еще эти рубцы… Есть над чем подумать, но не сейчас, когда глаза все чаще слипались и окончательно закрылись.

Сон был беспокойный, как и пробуждение. А разбудил меня гул голосов, только не в голове, а снаружи. На тело навалилась такая слабость, что было сначала очень сложно пошевелить даже пальцем.

– Бэйтс же не могла просто исчезнуть? – возмущалась Кортес.

– Джоанна! – Позвал Элкай.

Они по очереди звали меня по имени, но в ответ я могла только шептать, чего остальные слышать не могли. Наконец, мне удалось дернуть рукой, отчего фонарик, лежавший рядом, покатился и с громким треском рухнул на землю. Разговоры прекратились, и я услышала щелчки взведенного оружия, которые эхом отдавали от стен.

Если они сначала решат стрелять, а потом спрашивать – плохи мои дела. Приближающиеся шаги не нравились существу внутри меня – оно чувствовало опасность. Да и я, порядком, нервничала. Шутка ли – помереть от пули друзей?

Конец ознакомительного фрагмента.