САМСОН пытается ее рукой обнять себя. Она не помогает.

САМСОН: То был шанс? Но не мой, да? Он тебе дал шанс иметь детей. Почему тебе? Я думал – почему именно вам с отцом. Чем вы заслужили? Я не могу, а вы заслужили. Значит, вы лучше меня? Или это все-таки мне шанс? Родиться? Нет, нет, нет. Слишком рано. Ребенок маленький и распорядиться этим шансом не сможет нормально. О чем? Да о том, что ребенок может и не просил его рожать! Зачем ему тогда такой шанс?

ЖЕНЩИНА молча уходит на свое место.

САМСОН: Ладно, ладно. А если шанс – это про встречу с любовью? Жил, думал, так и буду жить. Женщин много было. А тут шанс – Далила. Просил ли я? Или тоже не шанс?

Дверь открывается плавно, беззвучно, и в камеру входит ШИМШОН. САМСОН не обращает на него внимания. ШИМШОН прислушивается.

САМСОН: Если Далила – не про шанс, а просто она одна из тех, кто встречался мне, одна из многих, не значит ли это, что шанс у меня еще есть, и я могу надеяться… Точно, должен быть. Я не потратил его. Вот заладил – шанс, шанс. Что за слово такое смешное? Отец учил: «Самсон, слово «шанс» образовалось от латинского cadere – падать, падение игральных костей. На французском «chance» (говорит по-французски) – счастливый бросок. «Happy throw» (говорит с английским акцентом). «Oh, what a big throw, well done, Шимшон бен Маноах!» (смеется). Так он звал меня… Папа… А еще загадки очень любил загадывать…

ХОРОМ выдыхают: Дааа…

САМСОН: Папа, это ты? Кто здесь есть?

ХОРОМ: Кто здесь?!

Они совпадают и поэтому САМСОН не может отделить от себя второй голос. Должно возникнуть ощущение, что говорит один человек. САМСОН вертит головой и прислушивается.

ХОРОМ: Это ты, тюремщик?

САМСОН: Ты, тюремщик?

ШИМШОН (играет в эхо): Ты, тюремщик, ты тюремщик, ты тюрем…

ХОРОМ: Не выводи меня из себя!

ШИМШОН: Себя из меня? Выводи – не выводи? Я вышел из тебя.

САМСОН: (прислушивается, осторожно) Не раздражай меня, кто бы ты ни был, ты поплатишься. Ты знаешь, кто я?

ШИМШОН: Кто я?

САМСОН: Кто я!

Кричат, перебивая друг друга и хором: «ктояктояктояктоя…», ШИМШОН зеркально повторяет движения за САМСОНОМ.

ЖЕНЩИНА смотрит на них, как мать на расшалившихся детей и качает головой.

Гремит дверь и входит расстегнутый ТЮРЕМЩИК – он собирался спать. САМСОН с ШИМШОНОМ стоят рядом или друг за другом, впервые близко, как один организм. Тишина. ТЮРЕМЩИК вопросительно смотрит на САМСОНА, тот стоит лицом к залу, притворяясь невидимым. ТЮРЕМЩИК выходит с грохотом.

САМСОН: Где ты?

ШИМШОН: Здесь.

САМСОН: А! Наконец-то. Мне знаком твой голос.

ШИМШОН: Как и мне твой.

САМСОН: Кто ты?

ШИМШОН: Отгадай загадку. «Из ядущего вышло ядомое, и из сильного вышло сладкое».

САМСОН: Лев и мед. Это моя загадка.

ШИМШОН: Да! Угадал. Ты узнал меня, Самсон?

САМСОН молчит.

ШИМШОН: Я – Шимшон. Еще в детстве ты называл меня… Как? Это еще одна загадка!

САМСОН: (задумчиво) Шимшон…

ШИМШОН: Да нет!

САМСОН (не обращая на него внимание): Шимшон – так звал меня мой отец…

ШИМШОН: Да-да-да…

САМСОН: Ты… я называл тебя – лев…

ШИМШОН: За мою гриву, когда мы смотрели в зеркало…

САМСОН: За гриву (прикасается к своей лысой голове, потом к голове ШИМШОНА, как к своим детским воспоминаниям). Шим, это ты? Ты снова пришел ко мне?

ШИМШОН: Соня!

Обнимаются.

Сцена 2.

ШИМШОН и САМСОН ходят по камере по кругу, как по ограниченному прогулочному дворику в тюрьме.

САМСОН: Сколько же лет я тебя знаю, Шим?

ШИМШОН: А тебе сколько?

САМСОН: Сорок? Около того. А я без глаз, видишь? Я даже видеть тебя не могу.

ШИМШОН: А раньше видел?

Резко поворачиваются друг к другу и указывают друг на друга пальцами, как будто повторяя только им понятную игру.

ХОРОМ: Поймал! (смеются).

САМСОН: А знаешь, ты правда поймал. Я реально думал, что видел тебя, я… (натыкается на мельницу посреди сцены). Жернова мои… Это… Я тут кукурузу… У мамы такие были, помнишь?

ШИМШОН: Покажи.

САМСОН (смущаясь): Не.

ШИМШОН: Покажи.

Самсон садится и начинает крутить жернова.

САМСОН: Как-то так.

ШИМШОН: Да.

САМСОН: Теперь ты.

ШИМШОН садится рядом, начинают вместе крутить, отламывают ручку. Хохочут, пытаются приделать.