Прошло три дня. Я строил планы, сканировал дроу, размышлял, жены баловали меня вкусной едой, а я их — своим вниманием наконец. Лидеры ведь тоже должны уметь делать перерывы, правда? Однако моё распланированное существование неожиданно прерывается звонком.

На другом конце провода звучит голос Ольги Гривовой, племянницы Царя Бориса, с едва уловимой нотой беспокойства:

— Данила Степанович, тебя приглашают в столицу Хань, — говорит она, и я сразу настораживаюсь. — Ци-ван просит присутствовать на Осеннем балу.

— Ого! — не могу удержаться от сарказма. — Какое лестное приглашение! Прямо от самого Императора Восточной Империи! С ума сойти, какая честь. — Я закатываю глаза, хотя она этого не видит. Конечно, «честь» — особенно после того, как на прошлых переговорах я отказался отдать ему Золотого Дракона. Могу поспорить, этот беспокойный рисоед уже рисует в своём воображении сцены, как меня растянут на дыбе или заставят давиться ядом, лишь бы восстановить свою потрёпанную гордость. — Погоди. Ты что ли серьёзно, Ольга?

— Данила, — её вздох полон смеси сожаления и… тревоги? — Это не просто приглашение. Это часть дипломатического соглашения. Твоё присутствие — обязательное условие договорённостей между Царём Борисом и Императором Ци-ваном. Я, как посредник, должна обеспечить твоё участие. Царь считает, что это поможет смягчить обстановку и показать… — она замолкает, подбирая слова, — показать, что с твоей стороны нет намерения оскорбить Императора.

— «Смягчить обстановку»? — фыркаю я. — Скажи лучше, Ци-ван хочет «смягчить» моё горло ядовитой рыбой или «случайно» уронить меня с балкона высотой в пятьдесят этажей. Вот это действительно будет «сглаживание».

— Данила, пожалуйста, — Ольга переходит на почти умоляющий тон. — Мне самой не нравится эта затея, но это — необходимость. Он, вероятно, действительно хочет просто показать свою готовность к переговорам.

Я тихо смеюсь.

— Да уж, готовность. Ладно, я еду. Но если меня попытаются накормить фугу, я буду считать это твоей недоработкой.

— Просто постарайся не провоцировать его. — В её голосе мелькает лёгкая усталость. — Тебя ждут в Хань через три дня.

— Всё ясно, Ольга. Приготовлю самый любезный дипломатический оскал, — отвечаю я, завершив разговор.

Кладу трубку и нахмуренно оглядываю кабинет. Эх, Ци-ван… Неужели он правда думает, что пара красивых слов и шелковые поклоны заставят меня забыть все его прошлые пакости? Ну что ж, если хочешь цирка — будет тебе цирк.

Покинув кабинет, я прохожу через галерею Невского замка к крытому саду, расположенному в центральной части здания. Сквозь высокие арочные окна льётся свет, золотыми и розовыми бликами играющий на зелени экзотических растений. Здесь тихо и спокойно — идеальное место для размышлений и уединённых разговоров. В центре сада, на каменной скамье, сидит Лакомка. Её лицо полно грусти, но, когда я подхожу ближе, она поднимает глаза, в которых загорается легкая радость.

— Хм, что такое, милая? — спрашиваю я, осторожно касаясь её ментального поля.

— Думаю об Элизсре, — отвечает она. — О том, что она предала нас и при этом играла роль подруги. Я была так слепа…

Моё прикосновение становится более объемным, я обвиваю её сознание теплом и светом. Я обещаю свое жене на уровне мыслей и чувств, что всё будет хорошо. Что я разберусь со всем этим — и верну ей покой. А иначе и быть не может.

Лакомка, замурлыкав, берет меня за руку и тихо улыбается:

— Спасибо, мелиндо.

— Мы уже допросили Элизсру, — напоминаю я мягко. — Она работала на монахов Обители Мучения. Место переговоров находится в горах за землями дроу. Я всё выясню в ближайшее время. Но сначала нужно разобраться с этим дурацким балом в Ханьской империи. Ци-ван завет к себе через три дня.

Лакомка кивает с пониманием.

— Только, пожалуйста, мелиндо, будь на балу… менее веселым. Ханьцы не выдержат твоих шуток.

— Ты хотела сказать — издевательств, — замечаю я с ухмылкой.

— Но не сказала, — она мгновенно выпрямляется и, поддразнивая, показывает язык. — Я никогда не скажу плохо про своего мужа.

— Не волнуйся, — улыбаюсь я, наклоняясь, чтобы мягко поцеловать её в щеку. — Я буду хорошим мальчиком. А ты поедешь со мной смотреть и будешь гордиться своим мужем, разумеется.

Лакомке мое предложение приходится по душе. Разговор прерывает вошедший гвардеец.

— Шеф, — он бросает на нас осторожный взгляд: не помешал ли? — вас просит к себе леди Зильдраэн.