И, как позже выяснилось – зря.

До зала мы добрались минут через двадцать. Пролезли через пару сужений, где дорога перепрыгивала слишком большие осколки скал, миновали несколько проходов, вырубленных прямо в толще породы, трижды помечали повороты на сложных развилках. Даже пересекли неглубокое озерцо, и я пожалела, что не надела шлёпки, и пришлось долго сначала разуваться, а потом обратно натягивать кроссовки. Благо, где-то рядом бил горячий источник, и вода оказалась приятно тёплая, а в середине даже почти горячая. Прям хоть ванну принимай!

«Кстати, вечером, может, и попробую, – подумала я. – А то из баклажки так себе душ, конечно, а в речке ледяная».

Зал, освещённый тусклым светом откуда-то сверху, оказался природным, и лишь впереди стена носила отпечатки рук человека, но по ней фонарик мазнул слишком быстро, и я не успела разглядеть подробнее, что там. Пахло затхлостью, но не так, как в коридорах, а чуть свежее благодаря щелям на поверхность. Впрочем, они точно были извилистые, потому что свет, проникавший внутрь, слишком тускло полз по стенам, хотя на улице царил знойный летний день с плавящим кожу солнцем во весь безоблачный голубой простор. Я поёжилась, поправляя толстовку, которую набросила сверху на майку и спортивные штаны перед вылазкой, и поняла, что не зря оделась потеплее.

Парни облегчённо выдохнули, повыключали фонарики и разбрелись по сторонам. Послышался пшикающий звук бутылки с пивом, а вслед – жадное глотание. Я поморщилась и достала из кармана толстовки бутылку с водой. И пока пила, отвлеклась на причудливые изгибы потолка и не заметила, как ребята меня окружили. Даже прослушала начало, но голос Женьки быстро вернул в чувство:

– …меня вот так. Я, знаешь ли, тоже человек. И не позволю, чтобы какая-то баба меня динамила вот так. Прихотливая какая, ёпт!

– Ч… что? – обалдела я, пряча бутылку.

– Что слышала, – проговорил кто-то из ребят. – Учить тебя будем.

– Что?! Учить?! – всё ещё не понимая, воскликнула я с недоумением, но внутри засвербел холодный страх. – Ребята, во-первых, как это вообще вас двоих касается? Лёха, Олеж, вы тут причём? Это наше с Жекой дело, а я ему ясно сказала, что я…

– Да поняли мы, поняли! – оборвал меня Жека. – Ты эти сказки давай другим рассказывай. Я наслушался уже! Весь пятый курс слушал, как ты по ушам своему бывшему этой девственностью ездила! – его тон зазвучал зло, будто он сам себя пытался раззадорить. – Только он-то терпила и нытик, а я, цыпа, по себе так же пройтись не дам, поняла меня? Я не для того тебя уже год обхаживаю и подарочки дарю, чтобы ты меня через хуй кидала каждый раз. Я тебе телефон подарил? Подарил. Я тебя в отпуск свозил? Свозил! Всё сделал со своей стороны, как вы, бабы, любите. Каждую неделю эти твои блядские свидания по ресторанам! Цветочки-хуёчки. Заебала уже!

Мне на лицо брызнула слюна, и я похолодела, понимая, что Жека окончательно распсиховался. А он продолжил под гнусные смешки друзей:

– Так что харэ ломаться! А то как подарки принимать, так она готова, а как по-нормальному отношения заводить, так нет, святая она, ты позырь на неё! Брезгливую из себя строит! Хотя вы все – шалавы, я вашу блядскую породу знаю. Раз попробуете, потом по хуям только скачете, не оттащишь! Так что нехуй мне тут…

– Женя, ты с ума сошёл, что ли? – наконец отмерла я. – Какой телефон?! Это ты свой старый, за который тебе потом моя мама половину стоимости перевела?! И отпуском ты нашу поездку в Воронеж назвал, что ли, когда мы твоего папу в суд отвозили? Ты вообще, что ли? Ты совсем?! И какие рестораны, Женя?! Мы в кафешку ходим чай пить, который по сто рублей. И я себе пирожные сама оплачиваю! Я вообще у тебя денег ни разу ни на что не просила! Женя, о чём ты вообще?! Ребята? Ребята, вы чего вообще все? Вы совсем, что ли, эй?!

Я почувствовала, что горло сводит судорогой, потому что меня обступили с трёх сторон, не давая сбежать, и Лёшка схватил сзади за локти, сводя руки за спиной:

– Та ты не бойся, мы тебя поучить! Тёлку дружбана не тронем, не ссы!

– Раздевай! – заржал Олег, и вдвоём с Жекой принялся стаскивать с меня толстовку, штаны, майку и бельё.

Я пыталась вырваться, но куда там? Послышался треск ткани, и я в ужасе всхлипнула, осознавая, что они реально не дурачатся. По коже прошёлся ледяной ветер, и, когда меня отпустили, я сжалась, закрывая грудь и пах руками, а по щекам катились слёзы.

– Давай тащи её!

– Куда?! – стуча зубами взвизгнула я, когда меня схватили и поволокли к дальней стене пещеры, где в нише светлели какие-то не то коряги, не то… – Твою мать!!! Пустите!!! Пустите!!!

Я завизжала, увидев что-то похожее на скелет, и кто-то отвесил мне крепкий подзатыльник так, что я аж зубами клацнула.

– Ты чё орёшь в пещере, дура? – зашипел Жека. – Хочешь, чтобы нас обвалом всех завалило?!

Я заткнулась, чувствуя, как голову, словно обухом огрело ледяным ужасом от всего, что происходило. Свет, пробивающийся с потолка, не давал возможности разглядеть в деталях, но зрение уже чуть пообвыклось, и я поняла, что меня подтащили к смертельно истощённой человеческой фигуре с разведёнными в сторону руками на вертикальной и чуть отвесной стене. Сначала мне показалось, что это искусно вылепленное распятие в человеческий рост, но почти сразу я поняла, что ошиблась, потому что худое мужское тело с выпирающими рёбрами и длинными свисающими на грудь волосами, было за руки приковано цепями к стене так, что пальцы ног еле касались пола.

То, что это статуя, я надеялась лишь в первые мгновения. Светлая бумажная на вид кожа казалась серой. Такого же цвета лохмотья вместо штанов – единственная одежда подвешенного – держались на косточках бёдер, похоже, уже готовые пасть истлевшими комками вниз. Посеребрённые пылью локоны выглядели ненастоящими, будто реально каменные. Но едва Жека случайно задел его локтем, я взвизгнула, понимая, что это не статуя. Это – труп!!!

Пыль взвилась, ссыпаясь с волос, которые, оказались чёрными, если судить по контрастирующим прядям, выглянувшим в некоторых местах, а само тело чуть качнулось на цепях. Камень не шелохнулся бы, а здесь…