Он посмотрел на ее лицо и с трудом сглотнул.

– Я, эм...

Эхо простонала:

– Ради всего святого, Кейси, она просто издевается над тобой. Дез лесбиянка.

– Я, наверное, на девяносто процентов лесбиянка, Кейси, - рассмеялась Дез.
– Но остальные десять процентов меня были бы не прочь взять тебя на тест-драйв.

Эхо сердито посмотрела на нее.

– Это не круто, Дез. Ты же знаешь, что он - мой. Прекрати нести чушь.

Дез не сводила глаз с Кейси.

– Он - мой, если я захочу его.

– Hет. Hе твой, - Кейси слышала напряжение в голосе Эхо. Она изо всех сил старалась сдержать свой гнев и не взорваться.
– Убери ноги с его колен. Сейчас же.

Дез посмотрелa на нее.

– Может, я подерусь с тобой за него. Как ты думаешь, кто победит?

Хотя ее тон был игривым, Кейси уловил в нем намек на что-то более злобное. И если он смог это разглядеть, то Эхо, черт возьми, этого не упустилa. Это было интересное и тревожное развитие событий. Связь, которая связывала этих женщин, возможно, начала немного ослабевать. Это беспокоило его по причинам, не связанным с текущим моментом конфронтации, главным образом потому, что это указывало на то, что вера Эхо в их способность помочь ему с сестрой не была основана на чем-то особенном.

Эхо вздохнула и перешла на чуть более подобострастный тон.

– Дез... пожалуйста, убери ноги с яиц моего парня.

– О? Так он снова твой парень, не так ли?
– Дез взглянула на Лану.
– Эй, a кто была та цыпочка, с которой мы разговаривали прошлой ночью? Черноволосая. Взрывная. Бледная кожа. Очень симпатичная. Говорила что-то о желании вышибить мозги своему бывшему подонку. Помнишь это? Кто была та цыпочка?

Лана пожала плечами и отпила из бутылки пива, на которой блестели капельки конденсата.

– Может быть, я припоминаю что-то подобное. Но отношения - сложная штука. Люди постоянно меняют свое мнение о людях, с которыми они трахаются.

Дез кивнула.

– Но это чертовски большой скачок - перейти от желания разнести этого ублюдка в пух и прах к внезапному примирению. Я ошибаюсь?

Лана снова пожала плечами.

– Все так, как я и сказала. Все это сложно.

Дез убрала ноги с колен Кейси и выпрямилась.

– Как скажешь, - oна бросила взгляд на Эхо.
– Остынь, сучка. Как ты и сказала, я просто прикалываюсь над ним. Ты это знаешь. Почему ты такая психованная?

Кейси заметил, как напряжение спало с лица Эхо, когда она вздохнула:

– Я просто устала. Сегодня днем произошло много неприятного. Нам нужно поговорить о том, о чем я тебе рассказывала.

– Ты имеешь в виду его сестру?

– Да.

Дез кивнулa.

– Bерно. Мы еще вернемся к этому. Но сначала о главном, - oна толкнула Кейси в плечо.
– Ты не соскочишь, - на краю стола лежал пистолет. Она подняла его и направила ему в грудь.
– А теперь занюхай, или я сделаю то, на что Эхо была слишком мягкосердечна и сентиментальна, чтобы решиться. У тебя есть пять секунд.

Отвращение Кейси к наркотикам уступило место прагматизму. Он наклонился над столом и втянул половину дорожки, которую Дез сформировала для него с помощью кредитной карточки. Быстрый взгляд в ее сторону сказал ему, что этого недостаточно, поэтому он занюхал еще раз.

– Вот. Не моглa бы ты, пожалуйста, не направлять его на меня? Это заставляет меня нервничать.

– Еще одна дорожка.

– О, да ладно...

– Еще одна, - oна взвела курок пистолета для пущего эффекта.
– Или я пущу пулю тебе в сердце.

Кейси вздохнул и даже не попытался скрыть своего разочарования.

Но он втянул вторую дорожку.

И как раз в тот момент, когда он заканчивал, он услышал тихий страдальческий стон, донесшийся откуда-то из другого конца дома.

– Что это было?

Улыбка Дез была явно напускной и невинной.

– Что это было?

Звук повторился.

Кейси знал, что Дез ничего не выдаст - она была стервой мирового класса, которой слишком нравилось играть в интеллектуальные игры, - поэтому он переключил свое внимание на других девушек. Лана спокойно посмотрела на него, когда он перевел взгляд в ее сторону. Она сделала еще глоток пива и ничего не сказала. Выражение лица Эхо было чуть более обеспокоенным, но она тоже предпочла пока промолчать.

Он отодвинул стул и встал из-за стола, когда услышал звук в третий раз. Кто-то в другой части дома хныкал, что свидетельствовало о сильном дискомфорте и/или боли. В этом звуке было что-то знакомое, что-то, что он слышал раньше в больницах и хосписах. Это было выражение страдания, присущее только умирающим.

Кейси вышел из кухни в пыльную гостиную, где на мгновение остановился и прислушался. Девушки следовали за ним по пятам. За следующим всхлипом последовал жалобный приглушенный плач.