— Ну-у-у… какие-то, вероятно, могут. Но крайне незначительные.

— А если их вооружить не десятком-другим обычных пушек, а, скажем, четырьмя-шестью этими вашими «гаубицами Пексана» — ситуация изменится? Вес вооружения, насколько я понял, в таком случае почти не возрастёт, а что с боевыми возможностями? Как я понял — они как раз возрастут. И многократно,- Данька сделал паузу, но в кают-компании повисла ошеломлённая тишина. Люди, собравшиеся здесь, были воспитаны на концепции «больше пушек хороших и разных». Именно количество пушек определяло силу и боевую мощь корабля. Нет, калибр тоже имел значение, но корабли одного класса имели на вооружении сходные калибры орудий, так что именно число пушек было ключевым. Поэтому во флотах уже давно шла гонка числа орудий — если ещё не так давно линкоры, составляющие главную мощь флота, несли по шестьдесят, семьдесят, восемьдесят орудий, то сейчас уже начали серийно закладываться стопушечные корабли и вовсю ходили слухи о разработке серийных проектов ста двадцати, а то и ста тридцати пушечных! А тут этот непонятный гражданский, вдруг предлагает не увеличить, а наоборот, уменьшить число пушек? Как это? А Даниил, между тем, продолжал:

— Точно так же фрегаты можно вооружить не сорока обычными пушками, а, например, восемнадцатью гаубицами Пексана. Это же увеличит их боевую мощь? Или я чего-то не понял? По-моему, концепция «only big guns» тут прямо напрашивается. Особенно учитывая, что, в отличие от английского, основная задача нашего флота не гонять аборигенов в колониях, где применение более малокалиберных пушек ещё как-то может быть оправдано экономически, потому что заряды для них тупо дешевле, а на аборигенов хватит и их, но прямое противодействие вражеским флотам. И чем больше будет в его составе кораблей, чьё вооружение способно нанести ущерб даже линкорам — тем будет лучше. А при таком подходе к вооружению даже легких кораблей мы как раз этого и достигнем. Или я чего-то не так понимаю?

С той встречи Данька уходил под гробовое молчание собравшихся… А вот на балах и приёмах он появиться не соизволил. И вот теперь предстояло за это расплачиваться.

— Прошка — открой,- обречённо пробурчал он.

— Сей секунд!- проорал тот, бросаясь к двери. А спустя десяток секунд Даниил услышал испуганное:- Ох ты батюшки-святы!

Бывший майор напрягся.

— Что такое?

— Дык это, Ваша милость — горе-то какой…- всхлипывая, кинулся к нему Прошка.- Государь-анпиратор преставились…

— Как?! Где?!!

— Дык это — в Таганроге!

[1] Автор знает, что первый русский военный пароход «Метеор» был построен на Черноморском флоте, а первый вооружённый пароход Балтийского флота — «Ижора» был спущен на воду в 1826 году, а введен в состав флота аж в 1829, но напоминает, что здесь, всё-таки немножко другой мир.

[2] Бомбические пушки французского генерала Пексана, во флоте и береговой обороне Франции носили название «canon-obusier», то есть пушка-гаубица.

6.

— Ваше Величество!

— Нет, я сказал!- Николай возвысил голос, так что горячий аргамак под ним тут же заплясал, вследствие чего ему пришлось натянуть поводья и убавить громкости.- Вы, господа, уже всё, что могли — сделали. Это ж надо — полки целые бунтовать вздумали. Да ещё гвардейские! Опора трона, твою мать… И не какой-то иной претендент их за собой повёл, как моя блистательная бабушка, а, стыдно сказать — за Конституцию бунтуют! Чего дальше ждать — гильотин на площадях всех городов страны?!

— Ваше величество, но…

— Нет, я сказал! Теперь я сам буду со всем этим разбираться. Точка!

После чего Николай резко развернул коня и, полоснув взглядом по пёстрой толпе чиновников и генералов, послал его вперёд. В ту сторону, где бурлило и колыхалось людское море. Даниил молча дал шенкеля своему коню и, подняв его в галоп, пристраиваясь сзади-сбоку. Николай, заслышав цокот копыт, нервно обернулся через плечо.

— А ты куда?

— А ты на меня не ори,- огрызнулся бывший майор.- Я ж тебе сказал — до последнего вздоха. Вот и поедем подышим. И вообще — я твой жене обещал…

Николай нервно хмыкнул и покачал головой. Но ничего не сказал. А что тут можно сказать-то?

Информация о смерти императора Александра I поначалу повергал Даниила в шок. Почему? Он же… Это ж… Да как так-то?! Но затем он взял себя в руки и, отправив Прошку в депо, дабы тот передал чтобы срочно готовили паровоз, быстро оделся, снарядил все три своих двуствольных пистолета и выдвинулся в Петербург.

В Аничковом дворце его встретила суматоха. Николая на месте не было — он ускакал в Зимний, где должен был собраться Государственный совет на оглашение завещания почившего императора. Михаил, по всем признакам был там же. Как и Мария Фёдоровна. Ну если она уже прибыла из Гатчины, куда обычно переезжала на позднюю осень и зиму. До начала Святок, на которые она перебиралась под крыло к сыну-императору в Зимний. Он же решил туда пока не торопиться. Николаю явно сейчас не до него — фельдъегерь, принёсший весть о кончине Александра I сообщил, что ему лично никто задачу не ставил, вследствие чего он просто принёс извещение «по списку рассылки», так что вполне возможно Николай вообще не в курсе, что Данька уже прибыл. Так что есть время собрать информацию.

Чуть послонявшись по дворцу и собрав оную Данька двинулся к Александре Фёдоровне, отношения с которой у него были… ну такие. Потому что Николай и Михаил предпочитали приезжать к нему в гости на шашлыки в чисто мужской компании, так что эти поездки точно не добавляли жене Николая благоволения к его персоне. Но, как бы там ни было — урождённая Фредерика Луиза Шарлотта Вильгельмина Прусская была умной женщиной, к тому же железная дорога сразу произвела на неё впечатление, да и пользовалась она ею с момента появления в России довольно часто, при этом прекрасно зная кто именно спроектировал и построил её на самом деле, а не как это регулярно писали в европейской прессе: «Англичанин построил русским железную дорогу». Так что Данькину полезность она вполне признавала.