— Достаточно! — не выдерживает хозяин кабинета.

— Договор, — невозмутимо говорю и удивленно морщусь.

Непонятно как, но насильник умудрился обмочиться, на ковре растекается зловонная лужа. Странно, мочевой канал же должен был быть пережат! Или какая-то ошибка в плетение вкралась? Ничего, диагностика собирает информацию, потом этот момент уточню.

Виталий Арсеньевич вскакивает со своего места, делает несколько шагов и оказывается возле картины, которую срывает со стены. Полотно с мирным пейзажем скрывало нишу, в которой находится сейф. Хозяин кабинета набирает код, крутит ручки на дверце, а потом вытаскивает папку и кидает ее к моим ногам:

— Подавитесь! Но такие бумаги мы в любой момент сделаем, уже с другими ограничениями и обязанностями. Госпожа Кощеева пожалеет, что нос от моего племянника воротила!

— А так вы родственники, — констатировал я. — То-то заметил, что в ваших аурах есть близкое сходство. Правда, если присмотреться, то вы не дальняя родня, а самая прямая. Ваши семейные дела не интересуют, но кровосмешение от меня не укрылось, — говорю, а сам еще одно плетение создаю, чтобы у отца и сына больше никогда потомства не появилось.

Дело еще в том, что стрелял в спину певицы именно Григорий Петрович, а не кто-то другой. Диагностика на это четко указала, как и на само орудие преступления, находящееся в кармане пиджака насильника и мерзавца. Пожалуй, сын превзошел своего отца в мерзости, но, допускаю, что в молодости Виталий Арсеньевич ничем отпрыску не уступал. Я взмахнул рукой рассеивая заклинание сжатия и насылая сразу же другое. Присутствующие в кабинете его почувствуют в определенных ситуациях, да и то если какая-нибудь дама согласится на близкие отношения, преодолев в аурах господ руну отторжения и брезгливости. Борщёв затих на полу, свернувшись в три погибели. Он в сознании, внутренняя боль отступила, но вскоре начнут болеть мышцы и суставы. Потребуется помощь целителей, чтобы восстановился, но некоторые функции организма вряд ли вылечат.

— Что ж, откланяюсь, не сказал бы, что рад знакомству, — подбирая с пола папку с документами, сказал я. — Впрочем, подозреваю, вы не отступитесь, тогда уже разговор сложится не так. За моими вещами, оставшимися в номере гостиницы, завтра, а точнее, уже сегодня, пришлю посыльного. Не вздумайте препятствовать, а то обижусь, — направляясь к двери и удостоверившись, что брачный договор подлинный, произнес я.

Ну, далеко не все выяснил, не захотел терять время, да и сил в источнике почти не осталось, а поддерживать плетения приходится. Попадись мне сейчас на пути вышибалы, то надежда только на кулаки, револьвер и ноги. Даже защиту и ту поддержать не получится. А если Савелий не дождался, то и вовсе окажусь в незавидном положении. Извозчика в этот час точно не поймаю, а откат скоро наступит, даже никакое зелье не поможет. Выложился основательно, а силы необходимы, в том числе и разобраться, что вокруг университета происходит.

— Минут десять еще потерпите, — сказал придавленным вышибалам, у которых глаза грозно сверкают. — Извините, против вас ничего личного не имею. Однако, если встанете на пути, то раздавлю, как клопов и не говорите потом, что не предупреждал.

Подхватил свой чемодан и направился искать выход в этом хитром сплетении коридоров. Наверное, стоило немного вернуться назад и пойти через холл для посетителей, так оказалось бы быстрее, но велика вероятность столкнуться с охраной. Уверен, портье не стал молчать и поднял тревогу. За мной следом не бросились лишь потому, что не захотели распылять силы. Все же, раннее утро, в это время все спокойно и охраны значительно меньше задействовано. Кстати, в этом частая ошибка обороняющихся, когда на постах остается немного воинов. Пару сражений в своем мире выиграл благодаря атаки в ранние часы.

— И о чем думаю? — усмехнулся, оказавшись перед служебным входом.

Удача мне вновь улыбнулась, пара горничных, в сопровождении двух лакеев покидали гостиницу. Их смена закончилась или от работы увиливают? Мне все равно, держу вокруг себя сферу отвода глаз и ощущаю, что источник начинает вытягивать жизненную силу. Перерасходовал сегодня магию, этак сутки отлеживаться придется, а еще требуется контролировать восстановление Саши. А как это сделать, если даже диагностику не запустить? Жаль, что своей помощнице дал указание в Петербурге задержаться, она бы сейчас здесь пригодилась.

— Ваше высокоблагородие, да на вас лица нет! Вы ранены? — подскочил ко мне Савелий.

Честно говоря, даже не понял, как до экипажа добрался. Меня покачивает, липкий пот глаза заливает, рубаха насквозь промокла, мысли еле ворочаются.

— Устал, — выдохнул я. — Савелий, помоги и гони в дом своей госпожи. Если отрублюсь, то дамам скажи, что со мной порядок, но требуется собираться и перебираться в другое место. Как только в себя приду, то отправимся в мое поместье. Про него мало кто знает, да и там безопасно.

— Понял, ваше высокопревосходительство! — закивал слуга госпожи Емельяновой, одной рукой подхватив мой чемодан, а второй обняв меня.

Вот кажется, мужик неказист, щупловат, а силища огромная.

— Ты мне ребра не переломай, — буркнул я, — могу и сам в экипаж забраться.

— Подсоблю, — непреклонно ответил Савелий.

Признаю, он действительно подстраховал от падения, когда перед глазами все с бешеной скоростью завращалось. Почти все плетения, в том числе диагностические и охранные, перевел в режим сна, уменьшая расход магии и стараясь снизить отток жизненных сил. Источник пополняется очень медленно, расходуется больше. Такое не раз случалось, когда наступало магическое истощение, а заклинания продолжал ставить. И нет особой разницы, какой они сложности и сколько потребляют. Отток в несколько раз увеличивался даже на элементарные действия. Бодрящее зелье противопоказано в таких случаях, если только речь не о жизни и смерти. Откат окажется сильнее.