– Существует, только знаю о нём только я. Теперь понимаешь, почему меня так упорно разыскивала Великая Праматерь Тау и что на самом деле сотворила твой командир? – врал я вдохновенно и все стрелки скидывал на Рис.

– Правда? – с надеждой в голосе спросила она.

– Конечно, сейчас сама убедишься. А ещё потом добавлю нечто вроде антибиотика. Не совсем, действие другое, но даже получше будет, – пояснил для неё.

М-да, такого эффекта от своих слов совершенно не ожидал. Дожидаться меня она не стала, а кау только сделал второй укол, схватила за грудки и таки нанесла свой удар, поцеловала. Я вам не кисейная барышня, терпеть над собой насилие не стал и, пользуясь превосходством в силе, взял всю инициативу в свои руки, тем более она это дело совершать абсолютно не умела. Ну, кроме чмока в щёчку, наверное. Что тут скажешь, старый суровый солдат. Ничего, мы её научим родину любить и французские поцелуи, к которому сейчас и перешёл. Правда, пользуясь тем, что ходячая биофабрика, модифицировал слюну так, что вместе с ней сейчас Чико досталась и ударная доза эйфориков и немного обезболивающего, и кое-что из боевых анаболиков и просто симуляторов. А вы думали, шо? Контакты близкого рода между кошками и котятами – это не только приятно, но и крайне полезно.

– Я… я не понимаю, что со мной происходит! – воскликнула она отчаянно, вдруг вырвавшись.

Была она в это момент раскрасневшаяся и даже хвост нервно дёргался. А потом она взглянула мне в глаза, буквально на мгновение.

– Какая командир всё-таки дура, от такого отказываться! – воскликнула она отчаянно и с этим кликом ринулась в самый омут, ко мне в объятия.

А я что, я ничего. Всё так и было рассчитано. Что же, третий блин должен с Миуловой выйти не комом, а пока займёмся разложением морально-этических устоев этой Чико, оказавшейся такой милашкой. Да… если разобрать, вокруг такое творится, мир, можно сказать, умирает, и хорошо, что никто не знает, чьими усилиями, а мы целуемся. И, по-моему, нам обоим глубоко начхать и на окружающую действительность, и все проблемы с этим связанные. Это даже лучше мороженого.

– Ты как? – спросил очнувшуюся Миулову.

– У меня почти ничего не болит… Я умираю?! – первым делом озадачилась она будущим сроком своей жизни.

– Не знаю, на первый взгляд нет. Но ты не особо расслабляйся. Действие обезболивающего не бесконечно, – сообщил ей далеко не обнадёживающую весть.

Чико воспользовалась ситуацией и вцепилась мне в руку и вдобавок тёрлась щекой о плечо. Хорошо хоть маленько затихла и уже не требовала целоваться так безапелляционно. Не хотелось мне применять к ней грубость, но ведь не только это делать в жизни надо, а ей, похоже, целоваться очень понравилось. Только смущало её выражение лица, то и дело проскакивающее, когда она на меня смотрела. Что-то её беспокоило и пугало.

– Обезболивающее?! – воскликнула она и подобралась.

– Ты бы не дёргалась, действие лекарств не абсолютное, а нам ещё тебе операцию делать, – сообщил ей её ближайшее будущее.

– У тебя есть собственная регкапсула? – опять она полезла с ненужными вопросами.

– Рис, вот на кой она нужна при такой глупой в общем-то ране, а? – поинтересовался у неё, посмотрев прямо в глаза.

А они так ничё даже. Не совсем-совсем, а вполне себе.

– Глупой?! Да ты понимаешь, что мы без лекарств и я почти умерла от неё?! А сколько боли натерпелась! – взорвалась она истерикой и горько заплакала.

– Ну всё, успокойся, это в прошлом. Выкинь глупые мысли о смерти, теперь всё будет хорошо, – стал говорить с ней как с ребёнком.

А как реагировать ещё на срыв?

– Откуда у тебя обезболивающее?! Его же не существует! – вместо того чтобы успокоиться, она прохрипела следующее.

Хорошо Чико почти никак на это не среагировала. Разве что прервалась на мгновение и недоумённо посмотрела на своего командира, а потом сразу же вернулась к прерванному занятию, тереться щекой об моё плечо, и снова довольно улыбнулась. Вот, вот это понимаю, а поведение Рис… Надо бы её тоже поцеловать улучшенным поцелуем, но не в таком состоянии. Или Чико попросить её немного подержать? Не, пусть сама дозреет.

– Не существует, – согласился с ней.

– Ты меня за дуру что ли держишь?! – закипела Рис в ответ.

– Мне её подержать? – поинтересовалась Кофеева, прервав своё безусловно важное занятие.

– Не надо. Операцию так не сделать. Просто подождём, пока она сама успокоится, – ответил ей, сжав немного ладонь.

– А если действие обезболивающего уже к тому времени закончится? – не перестала переживать за своего командира она.

– Что тут поделаешь, боль ей терпеть и это будет её выбор, – констатировал ситуацию.

– Вы о чём вообще тут говорите?! – не выдержала виновница и спросила.

– Пока ты выкобениваешься, действие обезболивающего проходит. Тебе это было сказано, но кто-то проигнорировал этот малозначимый для него момент. Никой регкапсулы у меня нет, а значит, без операции не обойтись. А ты у нас не настолько политически значимая величина, чтобы на тебя вторую ампулу обезболивающего тратить. Так что палку в зубы, и мы всё тебе там в брюхе поправим, – постарался всё-таки донести до неё мысль о безрассудности её поведения в свете открывающихся перспектив.

– А… это… какой операции?! – удивлённо выдала она вопрос, будто ей про всё про это уже не говорили.

– Командир, ну, ты даёшь. Сама бы не слышала, как тебе про неё говорили, не поверила бы, что всё можно мимо ушей пропустить. Самую обыкновенную… или не совсем обыкновенную… Короче, рану тебе надо как-то убрать, а кроме Каэл вокруг специалистов не виднеется, – заявила Кофеева, вернувшись в реальный мир.

Всё-таки она за Миулову переживала, что странно, принимая во внимание царящие вокруг общественные ценности.