На выполнение последнего ушло еще шесть лет, однако она справилась. Вылепила идеальную жизнь с идеальным женихом, идеальной карьерой, идеальной репутацией.

Иногда она ощущала себя защищенной и неприкасаемой.

А иногда казалось, что единичный случай, один неверный шаг — и все рухнет.

Единичный случай вроде смерти. Вроде двух смертей.

Нора смотрела в зеркало, тщательно нанося макияж на шрамы, и чувствовала, как тщательно выстроенный мир начинает трепетать и трещать по швам.

История Норы с «Фермерской историей» была тайной, которая успешно утаивалась от общественности на протяжении десяти лет. Теперь, когда на их жизни навели микроскоп, история просочиться наружу. Это было не менее — если не более — пикантно, чем то, что она переспала с близнецом Хью. Публика обожала разоблачения, а сравнения фотоснимков Кемп с фотографиями толстой и страхолюдной Энни заставят лыбиться любую домохозяйку и отвернуться любого озабоченного благоверного.

До чего же несправедливо. Она горбатилась, чтобы в итоге уродливое начало выставляться напоказ. Чтобы ее называли шмарой. Чтобы на нее повесили ярлык тупой бабы, влюбившейся в убийцу.

До чего же несправедливо, но, вероятно, Нора этого заслуживала. Возможно, таковым было ее наказание.

ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ

СОУЧАСТНИК

Думаешь, что знаешь человека, потом он воскресным утречком тайком ускользает из дома и встает перед полуприцепом.

Джози Бланк сидел в гостиной дома, который они делили с Ноланом Прайсом, и дрожащей рукой гладил длинношерстную кошку. Когда кошка замурлыкала, он попытался пошевелиться, встать и что-нибудь съесть, ответить на звонок детектива, организовать похороны. Вместо этого он сидел, уставившись на кресло Нолана, и пытался смириться с мыслью, что тот больше не сядет в него. Больше не будет высмеивать наряды Джози, жаловаться на мать, смеяться так сильно, что фыркает, и целовать его, только чтобы заткнуть.

Задача была невыполнимой. Три года отношений. Вот и все, что у них было. Джози ждал предложения. Предложения и волнительной подготовки к свадьбе. Вместо этого он получил задачу — организовать похороны.

Где-то Нолан должен был записать пожелания. Вероятно, в кабинете — тесной комнатке, где стояли лоток Тыковки и эллиптический тренажер, которым пара очень пренебрегала. Джози заставил себя согнать пухлую кошку с коленей и подняться на ноги. Боже, придется позвонить матери Нолана. Женщина не должна была узнать об этом ни из интернета, ни из полиции.

Он добрался до кабинета и сел в кожаное кресло перед деревянным бюро. Открыв встроенный ящик с папками, без труда нашел ту, что была озаглавлена: «Последняя воля и завещание». Послав безмолвную благодарность небесам, он положил папку на стол и открыл ее.

Пожелания Нолана были просты и понятны. В то время как команда Айверсонов забронировала для похорон Трента обсерваторию Гетти, организовала прессу, управление толпой и программу выступлений, которые могут посоперничать с шоу награждения, Нолан просто хотел кремацию и семейную службу в храме Святого Фомы.

Завещание также было коротким и недвусмысленным. Нолан оставлял все имущество и дом Джози, которому придется сдавать в аренду спальню, чтобы покрыть выплаты по ипотеке. Джози улыбнулся сквозь слезы, глядя на самую длинную страницу в папке — список инструкций и требований по уходу за Тыковкой.

К завещанию была прикреплена загадочная рукописная записка и Джози несколько раз перечитал послание, пытаясь понять, что оно значит.

„Миссис Дженкинс все это время была права насчет пирога. Я виноват в снабжении ингредиентов, только и всего. Господи, прости меня за грехи“

Джози не знал никого по фамилии Дженкинс и не видел, чтобы Нолан пек или даже ел кусочек пирога. Стало быть, это код, однако мужчина не мог понять, что именно пытался сообщить Нолан.

С запиской в руках он отправился на кухню и нашел блокнот, где записал имя и номер телефона детектива, позвонившего после смерти Нолана. Кевин Мэтис.

Он отправил ему фото записки и короткое сообщение:

«Нашел это в завещании Нолана Прайса. Без понятия, что она значит. Вам пишет Джози Бланк, его парень»

Он нажал «Отправить», а затем сел на один из кухонных табуретов, не зная как быть.

ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ

ГЛАВНЫЙ ГЕРОЙ

— Хью, — позвала Нора из гостиной, он же проигнорировал ее. Она повысила голос и повторила имя, но он лишь засунул руки в карманы и продолжал смотреть на открывающийся вид.

Нора могла подождать. А еще лучше — отвалить. Она накосячила, упомянув о хижине, и привлекла к расследованию подкрепление.

С тем, что находилось в хижине, память о Тренте Айверсоне — мертвая женщина за мертвой женщиной — превратится в историю о худшем серийным убийце в истории Голливуда. Вся его работа пойдет насмарку. Любые положительные достижения будут проигнорированы, а пресса сосредоточится на употреблении наркоты, стычках с папарацци и навалом трупов. Он станет ответом на тривиальные вопросы, обычным средством для стёба, «Правдивой Голливудской историей» и вдохновением для с десяток фильмов производства «Лайфтайм».