Даже сплюнул от негодования.

Этот поступок уже привлек внимание девушки. Она сжала губы. Презирала его сейчас видимо еще больше. Ну и к черту её и таких же, как она, дружков – снобов.

Но надо сохранять терпение.

Майрон изобразил улыбку и повторил свой вопрос, раз уж на него посмотрели:

– Мисс Стоун, я могу узнать, зачем вы забрали меня в такую рань, перепугали всех моих соседей и до сих пор не удосужились объясниться?

Клара не поворачивалась к нему. Смотрела перед собой в ожидании, когда приедет кабина лифта.

Но все-таки начала говорить. Надо чаще ее выводить из себя.

– Вы обязаны оставить свой цифровой штамп на документах о секретности, – у нее такой низкий голос. Но словно плоский что ли: – Вы не имеете права рассказывать или передавать в любом ином виде ту информацию, которую получите здесь. Необходимые файлы для подписи уже лежат на вашей почте.

По её виду было понятно, что до того, как все это будет сделано, она не скажет ни слова. И, что это совершенно понятно любому. И, что до этого можно было догадаться самому и еще очень давно, перед тем как приставать к ней с расспросами.

А также, в её взгляде, направленному исключительно в сторону от Майрона, читалось, что будь такая возможность – его бы здесь никогда не было.

Максимальное презрение жителей Верхнего к обитателям нижнего.

– Ну, ладно. Давайте глянем на вашу секретную документацию, – для него подобное поведение было не в новинку. Слишком много прожитых лет. Слишком много опыта в общении с самыми разными людьми. И с такими тоже.

Он полез в карман, чтобы достать очки.

От его внимания не ускользнуло, как Клара мельком взглянула на это.

Ну, конечно.

Для нее это была технология прошлого века.

Майрон хранил экспенды в футляре. С тряпочкой для протирки и кусочками бумаги, на которых хранились его пароли. Как говориться – какими бы не были совершенными атаки на личные данные в большом, внутреннем мире – ни один человек никогда не взломает через сеть ящик письменного стола.

Да, на почте лежало письмо со ссылкой на облачное хранилище. Оставить цифровую подпись – это секундное дело. Но Майрон старался не подписывать документы до ознакомления с содержимым.

Он все ещё читал, когда прибыл лифт.

В контракте все было достаточно стандартно. За время своей долгой работы на частных лиц, такие текстовики приходилось подписывать десятками. Вот только условия сейчас в случае нарушения были на порядок жестче.

Все же это работа на саму корпорацию. А это – те еще параноики.

Черт с ним. Майрон в любом случае не из болтливых. Он ввел в документ свои данные и оставил штамп.

– Теперь-то можно мне хоть что-то рассказать? – вид, который открывался из поднимающейся наверх, кабинки, слегка гипнотизировал. Вот, за лесом, появились мосты. А через какое-то время и материк. Если очень сильно напрячься, то можно попробовать найти свой дом.

– Сейчас уже вам все объяснят, – ответила Клара. Показалось, или в её голосе начал пропадать прежний холод?

А здесь действительно высоко. Небольшие дома на береговой линии уже тяжело было отличить друг от друга. Только зеркальные крыши некоторых площадей, которые ярко блестели на солнце, поднимавшегося где-то у Майрона за спиной. Дальше возвышались громадины фабрик, заводов и технических комплексов. Их трубы поднимали в небо клубы дыма круглые сутки. С ними соседствовали с кварталами многоэтажных зданий для рабочих. Людям в таких постройках жить было настолько тесно, что кровати иногда располагали по соседству с мусорными трубами. И только самым везучим семьям попадались в таких домах комнаты с окном.

Майрон покачал головой. Он родился еще в другом городе. Но и там было примерно что-то очень похожее. Ему тоже пришлось расти в таких вот грязных кварталах.

Лифт остановился, лишь немного не доехав до самой крыши. За открывшейся дверью было большое помещение. Очень темное. Все окна были скрыты плотными, черными шторами. Совсем немного света пробивалось в щели. Еле видна роспись на потолке. Натертый до блеска, паркет.

Майрон застыл в нерешительности. Ничего так офис.

Клара так же стояла и ждала, давая ему возможность первым войти внутрь.

Из темноты раздался голос:

– Ну, смелее же, уважаемый консультант. Понятно, что там у себя вы никогда не видели настолько неэкономично использованного пространства, но у нас не так много времени, пока вы приходите в себя.

Чувствовалось в этом голосе некое раздражение.

И самодовольство.

Старые туфли начали безбожно скрипеть по полу. Другой обуви он не успел найти. Уж слишком быстро ему пришлось собираться в поездку.

Но, не понятно, почему Майрон так стушевался перед еще одним позером верха?