Если сим запущен, уже поздно.

Мои родители говорят, что вы лгунья.

А ты как думаешь?

Ну они часто ошибаются. Но я подожду с выводами, пока вы не найдете Эли.

Я ее найду. Ты хороший друг, Дэвид.

Черт! Я должен бежать. Родителям приходит уведомление каждый раз, когда я пользуюсь закрытым чатом. Они хотят быть уверены, что я не занимаюсь чем-нибудь подозрительным. Например, не думаю самостоятельно.

Тогда беги. Спасибо тебе.

Эй, Кэсси?

Да?

Найдите Эли. Убедитесь, что она в порядке.

Найду. Обещаю.

У Кэсси не хватило мужества сказать Дэвиду, что даже если она отыщет Эли, то все равно не сможет изменить того, что уже произошло. Кэсси лучше, чем кто бы то ни было, знала, что если человек жив и здоров, это еще не означает, что с ним все в порядке.

Она открыла виртуальный контакт Эли Миллер и написала имейл.

Дорогая Эли – твой адрес дал мне Дэвид Гудвин. Он очень хороший друг. Меня зовут Кассандра Уэст. Моим мужем был Харрис Уэст. Наверное, больше не надо ничего говорить. Я узнала о том, что с тобой случилось, и мне не хватит слов, чтобы выразить свое сочувствие. Не представляю, через что ты сейчас проходишь. Но мне надо с тобой поговорить. Возможно, ты не знаешь, но протокол твоего допроса в полиции отредактировали. Вырезали твои слова об отце, о том, кем он себя провозгласил и в чем может быть замешан. Я думаю, это имеет огромное значение. Думаю, жизни многих людей находятся в опасности. Это может быть вопрос жизни и смерти. Сообщи мне, есть ли какой-то способ нам с тобой поговорить. Я соглашусь на любые твои условия. Спасибо тебе, Эли. Я тебе верю.

Кэсси Уэст

Кэсси сделала глубокий вдох. Потом прошла в кухню, открыла холодильник и достала бутылку белого вина. Она понятия не имела, сколько та простояла открытая. Вытащив пробку, Кэсси сделала глоток – вкус был как у уксуса, сдобренного сахаром. Она выплюнула вино в раковину и вылила туда же остатки из бутылки. Потом пошарила в ящиках в поисках чего-нибудь – чего угодно, содержащего алкоголь, – и услышала из комнаты короткий сигнал.

Спотыкаясь, она бегом кинулась в комнату и увидела ожидавший ее имейл. От Эллисон Миллер. Всего с двумя буквами:

ОК

На мгновение Кэсси задумалась. Плана действий у нее не было. Наконец она напечатала:

Я арендую приват и отправлю тебе ссылку.

Никаких приватов. Я с Террой+ больше не связываюсь.

Ладно. Тогда где?

Приезжайте сюда. Поговорим лично. Или не поговорим вообще.

Кэсси без колебаний ответила:

Пиши, куда ехать.

17 июля 2047

10:16

Стоило самолету приземлиться в Далласе, как Кэсси по привычке полезла проверять телефон, ожидая от Харриса сообщения «Добро пожаловать домой!». Но вместо него увидела черный экран. Прошло больше десяти лет с ее последнего полета – в Бойсе, на встречу с семьей Брунс, последними людьми на планете, не пользовавшимися Террой+. Их сын Гевин пропал на следующий день после женитьбы на своей двадцатилетней любовнице и похищения 4,4 миллиона со счетов юридической фирмы, где он работал. Кэсси купила у Брунсов права на их историю, а потом продала для интерактивной постановки «Интер-Стиму» за 2,1 миллиона, то есть меньше чем за половину похищенной им суммы.

Тогда у нее еще был муж. Была работа. Была надежда. Горе накрыло ее с головой. Она ощущала эту боль день за днем, и сила ее не убывала. То была рана, которой не суждено зарасти, и боль, которая останется с Кэсси до конца ее жизни.

Беспилотное такси подобрало Кэсси у выхода из аэропорта Даллас/Форт-Уорт и повезло на юг по шоссе 35W к пункту назначения: фонду «РИМ», «Размышления и молитвы», продвинутому приюту двадцать первого века для детей-сирот, отказников и бездомных. Вот только Эли в одном из своих имейлов описала «РИМ» как «исправительную колонию с отвратной едой», а значит, название было не совсем точным.

Штаб-квартира «РИМ» находилась в Хиллсборо, на полпути между Далласом и Вако. Перелет обошелся Кэсси в 4000 долларов, и оставшихся денег хватало только на салат (без протеина) и бутылку воды (неочищенной). Она взяла с собой маленькую сумку с одной сменой одежды, туалетными принадлежностями, портативным визором Терры+, зарядкой и… собственно, все. Затянись ее поездка больше чем на сутки, придется покупать еще одежду. Либо дезодорант покрепче.

Машина остановилась, и Кэсси поняла, что Эли проявила чрезмерную снисходительность, назвав «РИМ» «исправительной колонией». Это была настоящая тюрьма.