– И что примерно вы ищете? – спросил он.

Она помолчала, раздумывая, он уловил легкий аромат мыла.

– Что-нибудь литературное, но чтобы не отпугивало.

– Вот оно что. – Такое ему точно не по зубам.

– Что-нибудь с позитивным посылом, – добавила она, – только не тупое.

У нее большие добрые глаза. Большая широкая улыбка. Женщина с размерами, куда ни глянь. Лоррейн была худощавой, беспрерывно переживала из-за своего веса и вечно торговалась с едой, но эта женщина явно поесть любит.

– Вот тут довольно популярные книги. – Фрэнк указал на соседний стол и с готовностью пояснил: – Новинки нон-фикшн.

– О господи, нет. Никаких мемуаров, предыдущих хватит надолго. – Ответ в духе капризного покупателя, но на лице улыбка.

От Верхотуры донесся театральный шепот Бейкера:

– Бестселлеры!

– У нас имеются все свежие бестселлеры, – сказал Фрэнк. Щеки у него так и горели, но он понадеялся, что в глаза это не бросается.

Дама из книжного клуба чуть скривила губы:

– Бестселлеры, это же обычно сплошь детективы.

– Вы не любите детективы?

– Я обожаю детективы. Но у нас книжный клуб. А детективы… – Она махнула рукой в сторону торца стеллажа, заваленного его любимыми книгами. – Как только узнаешь, кто кого убил, дальше обсуждать-то нечего.

– Понимаю, о чем вы, – пробормотал Фрэнк. Сердце у него трепыхалось, как воробушек, было почти больно, но и приятно.

– Мы читали и романы, и документальное, и классику, и современное, но я так и не поняла, что способно им понравиться.

Она положила на стол свою сумочку и бежевую холщовую торбу с голубой надписью «Ешь, спи, читай». Познаний в женской моде у Фрэнка набралось бы едва ли с наперсток, но он не мог не отметить, что вещи у дамы из книжного клуба сочетаются друг с другом, а это вроде как не особо модно, если судить по бесформенным цветастым нарядам, в которых щеголяли другие посетительницы магазина. Не говоря уже об эпидемии розовых прядей в волосах, охватившей даже ровесниц этой дамы из книжного клуба, которая, как он рассудил, примерно его возраста. Возможно, конечно, и помоложе, просто одежда ей лет добавляет. Зато в ней чувствуется молодой задор, а волосы на свету так и поблескивают.

– А как насчет поэзии? – спросил он. Святая Мария Магдалена, что он вообще знает о поэзии?

– Поэзия? – Она нахмурилась.

– Простите.

Робин не сдержала смеха.

– Поэзия, – повторила дама из книжного клуба. – И почему я о ней не подумала?

– Я… не знаю.

– Последняя книга, которую мы читали, была в некотором роде поэзия, и им очень понравилось, – оживилась дама. – Вы знаете «Антологию Спун-Ривер»?

– Кажется, именно эту книгу вы уронили, – ответил Фрэнк. – Ну, когда мы в последний раз виделись. А я ее поднял. Не то чтобы это какой-то подвиг с моей стороны. – Воробушек у него в груди окончательно обезумел. – Я имею в виду, что книга лежала на полу. Вон там. А я… поднял ее и отдал вам.

– Действительно отдали. Вот она, воля случая.

– И вашему клубу книга понравилась?

– Действие происходит на кладбище, которое послужило уместной метафорой.

– Похоже, у вас серьезная публика.

Она присматривалась к нему, хмурилась, постукивала пальцем по губе. Руки у нее были молодые.

– Поэзия воспринимается совершенно иначе при чтении вслух, вы не находите?

– Да… нахожу, – согласился он, хотя ни разу в жизни не читал стихов вслух.

Это татуированное недоразумение следило за ним с Верхотуры, и Фрэнк точно знал, что крутится в наполовину обритой голове. «Какой Фрэнк милый! Дама из книжного клуба – чем не поэт, а Фрэнк – ну прямо говорящая собака!» Ну, милым он не был. А был взрослым мужчиной шестидесяти с большим гаком лет, еще не поставившим крест на себе.

– Мистер Дейгл, – сказала дама из книжного клуба, – вы подали мне идею. Поспешу-ка я в отдел поэзии.

«Поспешить» она не успела.

– Наверное, вы школьная учительница! – выпалил он.

– Это так заметно? Я на пенсии.

– Да. То есть нет. То есть я тоже на пенсии. Слесарь-инструментальщик.

– У меня дядя был слесарем. – Она внимательно пригляделась к нему. – «Стинсон Машин» в Саут-Портленде, «Жесткие допуски, гарантированное качество и быстрая доставка».

Его лицо просияло.

– Я работал в «Машинах Пирса» в Гореме.

– А, да, понятно. – Она помолчала. – Чем вы там занимались?

– Инструментальный цех.

– А, из умников, значит.

– Ну и ну. – За всю жизнь Фрэнк ни разу вне работы не встретил человека, понимавшего, что представляет собой работа в инструментальном цеху, этакой мастерской внутри мастерской, где разносторонние, изобретательные олдскульные инструментальщики создавали шаблоны, детали и заготовки, обеспечивавшие все машиностроение. Без создателей инструментов и заготовок Земля прекратила бы вращаться вокруг своей оси.