Со второго удара Силь почувствовала, что ни за что не сможет выдержать порки такой силы, какую капитан вкладывал в свои удары, и при этом остаться возбуждённой.

Она зажмурилась и низко опустила голову, когда удары посыпались на её зад. Капитан не тратил времени на то, чтобы разогреть её или приласкать, просто задал ровный жёсткий темп своих резких шлепков. Довольно скоро каждый удар казался Силь обжигающим, и ей пришлось закусить губу, чтобы не захныкать.

У капитана действительно не было никакого милосердия. Но она и не ожидала ничего подобного по отношению к себе.

Долго оставаться спокойной оказалось невозможно. Вскоре каждый шлепок вырывал у неё вздох или всхлип, а ещё через некоторое время каждый удар стал превращаться в тихий вскрик. Капитан хмыкнул в знак одобрения, но продолжал уверенно двигать рукой. Не сильнее и не быстрее, просто ритмично нанося удары один за другим.

— Это должно быть больно, — присвистнул Роман после очередного удара, который оказался чуть сильнее других и заставил Силь тихо заплакать. — У тебя вся задница красная, лапочка. Бьюсь об заклад, ты не сможешь сесть сегодня вечером.

— Это не входило в мои планы, — проворчал Александр в знак согласия, и Силь всхлипнула.

В тот момент, когда он это договорил, она сломалась. Её пальцы сжимали его бедро, в то время как она отчаянно рыдала. Каждый удар обжигал, возбуждал и причинял боль, и это было ужасно и так хорошо одновременно. Она выпустила всё это, но ей было ТАК больно, и ей хотелось умолять: пожалуйста, остановить.

Она ещё не умоляла. Она знала, что может справиться с большим. Но это было больно, так сильно, что жгло.

— У неё начинают появляться синяки, — заметил Роман, и внезапно порка прекратилась. Силь продолжала рыдать, даже когда мягкая рука Александра начала нежно поглаживать её спину между напряжённых голых лопаток. Она беззвучно плакала, моля о пощаде, хотя капитан уже остановился, и Силь уже не была уверена, о чём она плачет.

Дело было не в боли тела.

Возможно, она просила прощения за людей, которые так разозлили его. На самом деле, она была последней, кто простил бы что-либо Обсидиану.

— Всё в порядке, лапочка. Ты молодец.

— На этом хватит, Силь, — мягко сказал Александр, его голос оставался твёрдым, потому что так было всегда. — Спасибо. Ты была для меня очень хорошей игрушкой.

Она захныкала от благодарности, которая переполняла её в эту минуту и поднялась на ноги, чтобы опуститься на колени рядом с ногами капитана. Роман перестал гладить её по спине и перешёл к волосам, успокаивая её с довольной улыбкой на губах.

— Это было слишком для тебя, Силь? — Александр бросил на неё внимательный взгляд, и Силь знала, что он увидит ложь. Она не была уверена, что сейчас безопасно лгать.

— Н-нет… Это не было слишком. Прости… — она шмыгнула носом, пытаясь вытереть слёзы с лица, но капитан добрался туда быстрее и провёл большим пальцем по её мокрой щеке.

— Я думаю, что нашей игрушке тоже нужно было немного расслабиться, — промурлыкал Роман, наклоняясь, чтобы чмокнуть её в лоб. — Тебе следует делать это почаще, большой мальчик. Возможно, это поможет вам обоим оставаться милыми и спокойными. Возможно, следующая компания Обсидианов не умрёт такой ужасной смертью, если вы попробуете…

— Заткнись, Цыган, — нежно отозвался капитан, прежде чем тоже наклониться и поцеловать Силь в лоб. — Силь, я бы хотел, чтобы ты не лечила это, но если тебе нужно, я не буду держать на тебя зла, если ты это сделаешь. Если ты оставишь следы, я позабочусь о том, чтобы ребята были с тобой помягче сегодня вечером и не мучали твою попку слишком сильно.

— И я выдою тебя досуха, засунув пальцы в твою дырочку, — пообещал Роман, улыбаясь почти невинно.

Силь никогда так не стремилась НЕ исцелять собственную боль.

— Капитан он, ну… привык к дисциплине, — сказал Тан позже, когда на корабле наступил условный вечер. Силь действительно не могла сидеть, поэтому не вышла на ужин, и эльф, как это бывало всегда в подобных случаях, пришёл проведать её с подносом с фруктами. Теперь Силь лежала на животе, оставив открытой книгу, которую читала на планшете до его прихода, и пробовала на вкус разные земные фрукты — от яблока до злополучного персика и маракуи. Маракуя ей понравилась больше других, и Тан сказал, что ей надо побывать в тропиках. А потом речь зашла о том, что случилось днём.