– Ох, так и вижу выражение его лица. Надо же, утёрла нос деспоту. Шестнадцать лет, любовь на всю жизнь?

– Вот-вот. Уже обвенчались, поди, и укатили куда дальше, а мы тут с ног сбиваемся. Или прячется где-нибудь, рыдает и боится папеньке на глаза появиться.

– Я могу чем-то помочь?

– Возьми фотографии, раздай своим, авось кто приметит, где эта влюблённая Джульетта скрывается.

Дмитрий взял стопку карточек с кратким описанием пропавшей барышни. Отменного, к слову, качества фотографии. С чёрно-белого снимка на Митю смотрело миловидное девичье лицо с по-детски округлыми щеками. Копна тёмных локонов, большие глаза, густые брови. В таком возрасте всякое душевное пристрастие представляется большой любовью на всю жизнь. Тем более если живёшь как в заточении и мнения твоего никто не спрашивает.

Это Митя по себе помнит. В таком же возрасте влюбился как мальчишка. Хотя почему «как»? Он мальчишкой тогда и был, полным дураком, если честно. Аврора Кизерицкая. Лучезарная, как утренняя заря. И такая же, как солнце, беспощадная. Да что о ней. Дело прошлое, даже вспоминать неловко.

А вот соседям с поисками надо помочь.

Сыщик прочёл описание, дошёл до последней строчки и присвистнул: «Любому, кто обнаружит место нахождения пропавшей, – вознаграждение в 500 рублей!»

Барышкин, может, и гневлив, но не жаден. Пятьсот рублей – почти годовое жалованье городового. Вот почему все носятся как угорелые.

Мите снилась буря.

Во сне сыщик прятался под хлипким навесом. От шквального ветра тот не спасал, но зато давал защиту от падающих сверху градин. И если вначале они сыпались мелким горохом, то вскоре выросли до размеров куриного яйца, а затем и более крупные с грохотом начали ударять в ненадёжную жестяную крышу над головой.

Бум!.. Бум!..

Отдельные удары участились. Казалось, небеса прицельно обстреливают Митю и его сомнительное укрытие.

Тра-та-та! Бум! Хлоп! Бац!

Самарин заворочался, приоткрывая глаза, пытаясь выбраться из нечаянного кошмара. Грохот не исчез, наоборот – усилился. Кто-то настойчиво молотил кулаками во входную дверь.

Митя очнулся в полной темноте и лихорадочно начал шарить рукой в поисках спичек, которые всегда оставлял возле кровати. Всем хороша квартира, только окна выходят в тёмный двор, засаженный старыми тополями. Зимней ночью – хоть глаз выколи. А электричества на всю ночь не напасёшься.

Поставленная с вечера свеча за ночь превратилась в плоский блин. Сыщик зажёг запасную и, накинув на себя что под руку попалось, дошёл до передней и открыл дверь. Тусклый свет керосиновой лампы в руке дворника Николая осветил его мрачное лицо. Рядом с дворником подпрыгивал худой мальчонка лет десяти.

– Митрий Саныч, уж простите за побудку. Вот малец к вам, бает, что дело спешное, – пробубнил Николай.

Не первый раз к жильцу третьей квартиры вторгались среди ночи внезапные посетители. Служба у него такая, что поделать. А дворнику когда спать?

– Здрасьте! Меня за вами послали! – выпалил паренёк, и Митя разглядел, что одет он в форму посыльного. – Велели найти и срочно ехать. Он записку дал, усатый такой хенерал.

Мальчишка достал из кармана помятый клочок и отдал Дмитрию. Знакомым резким почерком Ламарка на бумаге были выведены несколько слов: «Самарин, срочно – “Славянский базар”! Дело плохо. К. И.».

– Ясно, жди.

Чему-чему, а быстро собираться рядового Самарина на войне научили. Там счёт идёт на секунды. Замешкался – и не ровён час можешь уже никуда не торопиться. Забытые было навыки вспомнились сразу, и уже через несколько минут сыщик мчался по ночным улицам. Колёса, шурша, месили снежную кашу, ошмётки грязи летели в разные стороны. На улице ночь не казалась такой глубокой: пожалуй, ближе часам к пяти уже.

«Дело плохо», – написал Ламарк. Но подробностей не уточнил. Вероятно, настолько плохо, что огласке предавать нельзя. Ни шоффер, ни посыльный ситуацию тоже не прояснили. Мальчишка лишь мотал головой и твердил, что в отеле какой-то «ынцыдент», подробностей которого он не знает.

Автомобиль свернул на пустынную Никольскую и притормозил возле шикарного входа в одну из лучших гостиниц Москвы, с богатым, но изрядно затоптанным ковром на крыльце.

Здесь начальник Убойного до сих пор не бывал. Помпезный вестибюль с купидончиками на стенах и розовыми обоями. Статуя Меркурия в полный рост. Золочёные узорные балясины на перилах. Испуганный персонал в холле. Полицейский на входе, ещё пара – возле лестниц и дальних выходов. Митя кивнул собравшимся и в сопровождении ефрейтора прошёл через коридор, который вывел в огромную полукруглую пристройку-ресторан.

Вот это да!

Таких роскошных и удивительных интерьеров Митя ещё не встречал. Огромное помещение в три этажа сверху было накрыто стеклянным куполом, изящные столбы тянулись ввысь, расходясь наверху гнутыми арками и поддерживая хрупкий потолок. Посередине возвышался огромный помост с теми же купидонами и завитушками. Сыщик рассмотрел драпировки, узорчатые обои, кованые люстры, пальмы, пухлые диваны и… столы, столы, столы, покрытые глянцевито-молочным бельём. От обилия декора глаза разбегались даже при скудном освещении, а границы зала терялись где-то в темноте.