– Здрасьте, тётя Маша! А вы хорошо выглядите!

Еще бы не хорошо! Сейчас тёте Маше на вид больше полтинника никто бы не дал! 70-летней бабке! Больше 50! Её бы, наверное, на службу обратно бы взяли… Шутка.

– Здорово, соседи! – то ли поздоровалась, то ли скомандовала она, заходя в дом. – Странные к вам гости заходят!

– Это соседи с третьего что ли? – удивилась maman. – Почему же они вдруг странные?

– Да нет, не они, - покачала головой тетя Маша.

– Ну-ка, Нинуль, сходи, погуляй! – она повернулась к maman. – Нам с Антоном Николаевичем посплетничать необходимо.

Maman всплеснула руками:

– Я в своём доме и – иди, мол, погуляй! Что ж такое-то? Из дома выставляют второй раз уже за час…

– Ладно, - тетя Маша цепко ухватила меня пальцами за плечо. – Не будем нервировать мамочку, пойдем сами погуляем.

– Да ладно, ладно, - maman махнула рукой. – Сидите, сидите. Я в «Восток» схожу, там вроде котлеты сегодня завезли.

– Возьми на мою долю десяток! – попросила тетя Маша.

– Ну, рассказывай, что за гости к тебе сегодня приходили? – потребовала она, когда maman захлопнула дверь. – И что с тобой произошло, что скорую пришлось вызывать?

Я поведал ей укороченную версию своего непонятного приступа: мол, закружилась голова, потерял сознание, очнулся – гипс, не гипс, а мне внутривенный вводят. Вроде всё прошло, всё нормально, жив, здоров. Тётя Маша слушала меня, кивала, потом выдала:

– Это у тебя не из-за того, что ты, так сказать, перенапрягся, перетрудился с дедом? Не может такого быть?

– Не знаю, - уклончиво ответил я. Поверила она мне, нет, определить было трудно. Тетя Маша потрепала меня по голове (шевелюра уже отросла ого-го, стричься пора!), буркнула:

– Ты это… Смотри там! Побереги себя. Уж очень ты человечек нужный вдруг всем оказался. А эти что от тебя хотели?

Тут я скрывать ничего не стал. У нас с тетей Машей сложились вполне доверительные отношения. Я чувствовал, что бабка-то она с одной стороны совсем непростая, а с другой стороны и я ей вроде как не чужой стал. И от цыган она меня защищала, и с Дубовицким в контры вошла, не побоялась, и дальше тоже… Пирожки всякие, борщ…

– Значит, и «старшие братья» нарисовались, - задумчиво пробормотала она.

– Кто? – не понял я.

– «Старшие братья». Мы так чекистов называли.

Она задумалась.

– Ну, здесь можно только прогнозировать. Если это личная инициатива двух оперов, это одно. Если это санкционированный контакт, это другое. Второй вариант, как говорится, чреват боком.

– Это как? – опять не понял я.

– Заберут тебя Антошка, закроют в каком-нибудь «ящике» и будут изучать по запчастям. А в перерывах между визитами врачей будешь лечить всякую партхозноменклатуру.

– Кого?

– Руководителей да чиновников партийных! – рявкнула тётя Маша и уже спокойнее добавила. – Пока прогнозы, впрочем, делать рано. Будем, как говорят, в Одессе, посмотреть. Когда они к тебе в следующий раз собираются в гости придти?

– Послезавтра, ближе к обеду.

– Хорошо, хорошо, - тётя Маша кивнула головой. – Я здесь буду. Подстрахую в случае чего…

В случае чего она будет подстраховывать? Как подстраховывать? Я не рискнул спросить. Она-то и в старости резкая была. А теперь, когда помолодела, так сказать, из неё вообще энергия прёт!

Глава 3

Особенности оперативной работы и её последствия

– Ты понял, нет? – возбужденно поинтересовался Денис. – Нет, ты понял?

Игорь поднес палец ко рту, знаком показывая на водителя. Устинов кивнул, но, тем не менее, продолжил:

– Если это правда, я пацану по гроб жизни должен!

Игорь скорчил страшную рожу. Денис вздохнул, отвернулся, глядя в окно, и дальше всю дорогу до Управления молчал.

Машина въехала во двор Управления. Устинов, как старший, расписался в путевке.

– Спасибо, Юрьич! – поблагодарил он водителя.

– Не за что, - улыбнулся тот в ответ и пошутил. – Обращайтесь, ежели что.

– Пойдем, покурим? – предложи Ершов.

– Пошли!

Они прошли к садику, сели на лавочку под яблоню. Достали сигареты. Курилка пустовала. Неудивительно, большая часть оперативного состава Управления еще не вернулась из Москвы, из командировки по обеспечению безопасности Олимпийских игр.