– Ну?

– Не-ве-ро-ят-но, – прошептал Федор Михайлович.

– Дальше еще закидонистее, – пообещал Матвей.

Он склонился к кабаньему уху и позвал негромко:

– Елизарушка, просыпайся, засоня.

Молчание. Только Борис Николаевич, тихо похрюкивавший во сне, насторожил лохматые уши.

– Елизарка! – Матвей начал сердиться.

Кабан открыл глаза, повел рылом из стороны в сторону, словно пытаясь сообразить, на каком свете находится, затем перевалился на другой бок, повернувшись спиной к визитерам, и, судя по всему, вновь уснул.

– Елизар, вставай! – закричал Матвей, не опасаясь уже разбудить Магардона.

Кабан вскочил, будто ошпаренный, подбежал к Матвею и ветеринару, остановился. И вдруг принялся трястись и отряхиваться совершенно по-собачьи. Брызги липкой глины полетели во все стороны. Матвею-то что. Он завсегда в затрапезе – танки грязи не боятся. Вот ветеринару в его не первой свежести халате досталось. Он успел отвернуться машинально, так что замарался не только спереди, но и сзади.

Елизар радостно хохотал. Ясно: гопник, притворяясь спящим, нарочно ворочался с боку на бок, чтобы побольше изгваздаться.

– Ты что, сука, творишь?! – вознегодовал Матвей.

– А не буди, – насмешливо парировал бес.

На самом деле он, конечно, был рад, что его разбудили и дали возможность сыграть над лохами клевую шутку.

– Я тебе, падла, врача привел, а ты, – сердито начал Матвей.

– Врачей не ем, – отрезал Елизар. – Только курей и кроликов. Или тащи его в дохлом виде. Тогда, так и быть, схаваю.

Бес он и есть бес – с ним по-человечески не поговоришь. Но и Матвей не лыком шит, попытался направить разговор в нужную сторону.

– Дурак ты, Елизарка! Не боишься, что я твоему старшому настучу: совсем, мол, малец берега попутал?

Бес протяжно зевнул:

– Нет здесь никого: ни старшого, ни младшего. Один я. Спать хочу. Отвали и врача своего забери.

На этом демонстрация закончилась. Матвей выразительно посмотрел на ветеринара и повторил вопрос, в который упаковал постановку множества практических и теоретических проблем, решаемых только в долгой задушевной застольной беседе под хорошую закуску:

– Ну?

Состоянию Федора Михайловича подошло бы определение «когнитивный диссонанс», не будь этот термин заезжен до потери смысла. Специалист с большим опытом был полностью сбит с толку и не знал, что подумать, а тем более что сказать. После долгого молчания он наконец вымолвил:

– Боюсь, ваш кабан серьезно болен.

Матвей отозвался не без иронии:

– Спасибо, доктор, очень помогли. Разъяснили. Так что с ним?

После нового приступа молчания Федор Михайлович признался:

– Не представляю.

– Так что делать-то? Вылечить можно?

– Как лечить?! Никаких методик борьбы с душевными заболеваниями свиней не существует. Вы, конечно, спросите, не стоит ли его забить? Вопрос спорный. Известно, что мясо животного, находящегося в состоянии стресса, сильно теряет в качестве. Логично предположить, что из-за психической болезни оно, вернее всего, непригодно в пищу или даже опасно для здоровья…

Большие уши Бориса Николаевича поднялись и развернулись раструбом в сторону ветеринара. У свиней очень тонкий слух, чего Матвей не знал, а Федор Михайлович, очевидно, не учел. На массивной физиономии Бориса Николаевича выразилось сначала недоумение, затем возмущение и, наконец, ярость. Он зарычал глухо и гортанно и проскрежетал, с трудом выговаривая слова человеческого языка:

– Я сам тебя забью.

По-видимому, кабан, или сидящий в нем бес, был не в ладах с русской грамматикой и не понимал, что сослагательное наклонение в данном случае служит отрицанием. Тяжко ступая, как поваленная на бок и обросшая черной щетиной статуя командора, Борис Николаевич двинулся к людям.

– Боря, ты неправильно понял! – закричал Матвей. – Он лечить тебя хочет!

Федор Михайлович, впавший в ступор, спокойно наблюдал за приближением кабана.

– Странная реакция. Обычно они стремительно бросаются в атаку.

– На кой лясы точить?! – чуть не взвизгнул Матвей. – Ноги в руки и ходу!

Он схватил ветеринара за рукав и потащил к крыльцу. Остановившись наверху, оба оглянулись. Кабан с непреклонностью миниатюрного Т-34 двигался к ним. Матвей впихнул ветеринара в дом и запер дверь на засов. Затем они услышали глухой удар. Кабан штурмовал препятствие.

– Не трухайте, доктор, выдержит, – прошептал Матвей, имея в виду дверь.

Она выдержала. Борис Николаевич отправился рушить тачку ветеринара. «Нива» тоже выдержала. Хотя пороги и низ корпуса немало пострадали. Федор Михайлович не обратил на действия кабана никакого внимания. Он размышлял.