– Ты уже всё? Отдоилась?

– Да две остались, остальные вроде в запуске стоят.

– Тогда выгоняем с утра на прогулку Галину группу, с обеда твою.

– Поняла, Валентина Андреевна.

Как она не любила эти подработки на ферме. Кому какое дело, откуда она берёт деньги на жизнь. Вот в городе этим вопросом никто не заморачивается, но не в селе. Здесь люди как на ладони. Всем до всех есть дело, а по-другому им просто скучно. Вот наученная горьким опытом Лана иногда и брала работу в колхозе. Но копеечная зарплата за тяжёлый, грязный физический труд её точно не интересовала.

– Лана, – к ней подлетела Настя, молоденькая девчонка, помогающая матери с телятами. – У тебя не будет немного молозива? Я забыла накормить одного телёнка, а у мамы всё молозиво закончилось.

«Вот они, рабочие будни», – подумала Лана.

– Знаешь, где мой бачок стоит?

Девчонка кивнула.

– Тогда возьми, сколько надо.

Та, довольная, умчалась докармливать. Отцепить аппарат, перенести. Помыть вымя, подключить. Как роботы, ей-богу. Когда же уже всё? И как люди годами работают здесь? От однообразия чокнуться можно.

– Ай-нанэ, какая цаца здесь ходит. Девушка, а давайте вы дадите, а я возьму?

Лана удивлённо оглянулась на оклик незнакомца.

В проходе стоял мужчина и нагло её разглядывал. Сказать, что мужчина, уверенно её оскорбляющий, – конфетка, как описывала Маша своего постояльца, значило бы сильно преувеличить. Сладким лакомством Лана этого субъекта не назвала бы ни при каких обстоятельствах. Метр с кепкой, этакий колобок. Наголо бритая голова, коротенькое кругленькое тельце. Маленькие масленые глазки бесстыже оглядывали её, останавливаясь на некоторых определённых местах. Губы-вареники причмокивали в предвкушении. И венчал всю эту красоту нос картошкой. Нет, не так: Картофелиной с большой буквы насыщенно бордового цвета. Пальцы украшали многочисленные небольшие татуировки. В общем, ярко выраженный криминальный типчик.

«Надо бежать», – пронеслось в голове. Хорошо бы, но есть проблема. Чтобы пронести аппараты доения на мойку, надо пройти мимо этого, так сказать, мужчины. Глубоко вздохнув, собрав в кучу самообладание и аппараты, Лана пошла мимо, молясь госпоже удаче и уповая на свои силы. Он пропустил её, услужливо отступив в сторону. Она вздохнула облегчённо, почти прошла. Почти. Резкий захват грубых пальцев на её шее, губы обожгло принудительным поцелуем. Вонь из его рта вызвала непроизвольный рвотный рефлекс. Она с трудом оттолкнула этого типа от себя. Согнулась пополам, пытаясь восстановить дыхание и остановить желудочные спазмы. И в этот момент она получила увесистый шлепок по пятой точке. Обида и гнев нахлынули на неё, как цунами. Она не давала повода так относиться к себе. Она никогда не даёт повода, но всегда они приходят и липнут к ней, не замечая ни отвращения, ни неприязни. Реакция была мгновенной. Почти ничего не видя за пеленой слёз, она безошибочно попала по морде этому нахалу, больно отбив ладошку. Полетела по проходу, не замечая никого, почти достигла помывочной. Почти смогла. Вдруг её тело зажали в тисках рук, прижали к широкой груди.

– Малыш, что случилось? Кто тебя обидел? – её крепко держали, при этом успокаивающе поглаживали вдоль позвоночника. – Ну, всё, всё, успокойся, мы сейчас найдём эту гадину, и я его прибью.

Лана дрожала, и уже не от страха и обиды, а знакомой дрожью, маленькая шкодная мордашка мандража открыла глазки, блаженно щурясь. Слава богу, тот урод – не её мужчина из сна. О как! Её мужчина. И что за бред лезет ей в голову?

«Сейчас ещё секундочку постою и вывернусь, надо сделать только шаг, один шаг. И можно взглянуть ему в лицо. Стоп, Лана, соберись. Какое лицо? Какую минутку? Это мужик! Мужик, Лана, ничего хорошего, боль, стыд, страх».

Она всхлипнула, глубоко вздохнула, невольно вдыхая запах прижатого к ней тела. Мужчина пах немного потом, кофе и мятой. Нежный ненавязчивый запах. Голова сильней закружилась в ритм с внутренней дрожью.

«Всё, Лана, хватит раскисать, шаг назад и в сторону, голову вниз и не смотреть. Я сказала: не смотреть! Если очень-очень хочется посмотреть, то это не к добру. Всё, пошла».

Она дернулась, пытаясь сделать шаг назад. Но кто бы ей позволил…

– Кто он, малыш?

– Отпустите, пожалуйста, меня, – прошептала Лана.

– Да, конечно, – железные тиски ослабли. Лану отпустили и дали спокойно пройти. Не поднимая головы, она быстро прошмыгнула мимо, стараясь сделать всё быстро, закончила работу и буквально сбежала домой.

– Ты, урод, посмел обидеть мою девочку? – мощный удар заставил непонятное создание в образе колобка улететь в кусты шиповника. Кряхтя и что-то бубня, это недоразумение в который раз выползло на четвереньках, покачиваясь из стороны в сторону.

– В общем, так. Подойдёшь, культурно извинишься, и чтобы я тебя на ферме больше не видел. Понял? – Колобок качнул головой. – Я не слышу, ты понял?

– Да, понял, но у меня работа на ферме.

– Подойдёшь к председателю, он направит в другое место.

Вечерняя дойка прошла на удивление спокойно, не считая эпичного прихода нахала. Весь побитый, поцарапанный, он подошёл, стараясь не смотреть на неё подбитым глазом.

– Ну, ты это, цаца. Надо предупреждать, чья ты. Извини, если что.

Так же, не оглядываясь, он ушёл, и больше Лана его не видела. А на утренней дойке её ждал букет ромашек, бережно поставленный в банку с водой. Она отнесла его в кабинет к зоотехнику. Ну, не дело это – стоять красивым цветам на ферме, среди коров и навоза.