Страх темноты может не иметь отношения к детским страхам. Возможно, даже с закрытыми глазами человек ощущает сильное беспокойство, потому что так он не может контролировать окружение, что вызывает у него тревогу. Иногда темнота оставляет нас наедине с нашими призраками, и нам не нравится останавливаться, чтобы прислушиваться к ним. Все переживаемое нами имеет не одну причину. Если темнота дает нам страдания, то интересно понять, что она пробуждает в нас. Понимание наших чувств всегда открывает новые возможности.

В жизни крайности часто становятся одинаково проблемными. Некоторые люди не могут выносить чувство страха, тогда как другие активно ищут его, катаясь на американских горках, смотря ужасы или занимаясь банджи-джампингом.

Дело в том, что возбуждение нашего организма от страха приводит к выделению дофамина, который тесно связан с чувством удовольствия и, что также важно, с аддиктивными процессами. Дениэл Либерман и Майкл Лонг подробно рассказывают обо всех процессах, связанных с этим нейромедиатором, в книге «Самый нужный гормон: дофамин правит всем» [1] . Эта молекула связана с желанием, и это желание становится порывом, ведущим нас к его удовлетворению. В процессе мы ощущаем сильное волнение, а достигнув его, испытываем удовольствие. Но верно и то, что здесь все заканчивается. Дофамин перестает действовать, как только мы достигаем своей цели, и уже не влияет на то, насколько сильное мы получаем удовольствие от достигнутого. Парадоксально, но часто мы не получаем удовольствия от того, чего так сильно желали.

Дофамин заставляет нас искать новые стимулы и связан с мотивацией. Но, как и все в нашей жизни, это имеет свои плюсы и минусы. Такие ощущения становятся ключевыми, когда мы впадаем в зависимость от чего-либо. Мы погружаемся в процесс поиска, но, когда находим искомое, удовольствие быстро угасает или даже не ощущается, так как все становится иначе, чем было вначале. Такое возбуждение может стать приоритетным.

При просмотре ужастиков любители такого рода фильмов испытывают сильный выброс адреналина, процесс их сильно возбуждает и стимулирует, и, когда все заканчивается, они ощущают глубокое облегчение и редкое для них чувство спокойствия. У них выделяются эндорфины, как и в любой болезненной ситуации, – естественные анальгетики нашего тела, близкие по своему действию к героину. Также выделяется дофамин, тесно связанный с поиском удовольствия и зависимостью. Вот почему просмотр фильмов ужасов может вызывать привыкание, и тогда мы считаем фильм действительно хорошим, если он «очень страшный».

Разумеется, человеческий мозг устроен непросто. Одно и то же вещество может действовать по-разному в различных частях нашей нервной системы. Дофамин еще ассоциируется с преодолением страха. Осознание, что уже нет угрозы там, где мы ее ожидали, приносит удовольствие, и в этом сильная сторона дофамина. Лабораторные исследования также показали, что при повышенном уровне дофамина животные легче избегают негативных стимулов, переключаясь на другие действия, и быстрее на них реагируют. Таким образом, когда мы сосредоточиваем внимание на признаках безопасности (например, на доброжелательном взгляде) или на моменте, когда опасность миновала (например, когда мы закрываем за собой дверь дома после трудных ситуаций), мы стимулируем такие реакции, поддерживая свой организм.

Каковы бы ни были механизмы этой зависимости от страха, те, кто ей подвержен, не всегда считают себя таковыми: они говорят о своей страсти к экстремальным видам спорта, работе, при которой выделяется адреналин, и сильным ощущениям. Для них страх – это всплеск эмоций, который они воспринимают как позитивное эмоциональное состояние. И это верно для всех человеческих эмоций, даже теоретически неприятных. Некоторые люди оживляются от гнева и чувствуют себя комфортнее в гневе, чем в любом другом состоянии. Для других меланхолия – это знакомое пространство, где жизнь кажется более насыщенной и настоящей. Некоторые находят удовольствие в боли или ищут в ней спокойствие, которого не могут достичь иначе. То же самое относится и к страху. Люди – сложные и утонченные существа, и невозможно объяснить однозначно, как мы воспринимаем жизнь.

Актер Эррол Флинн воплотил на экране, в фильме «Они умирали в сапогах», романизированную версию жизни генерала Кастера. Генерал успешно справлялся с опасностями войны, но не с повседневными эмоциями, которые он заглушал выпивкой. Такая «смелость» часто ставила его и окружающих в трудное положение. Поведение главного героя этой эпической истории было определено как смелое, но здравый смысл и осмотрительность (сообщники страха, которые помогают нам принимать разумные меры предосторожности и избегать опасностей) были бы для него гораздо полезнее.

Конец ознакомительного фрагмента.