В «местах силы» кажется, будто время останавливается, а невзгоды большого мира отступают. И будничная суета с ее бесконечными делами и обязательствами хотя бы на какое-то время уходит в фон. В «местах силы» вам хорошо по факту. В них вы в безопасности, в безусловности, там пахнет блинами с грушевым вареньем и молчит телефон, а главное – там ничего не откладывается на потом, «когда придет время».

1. У каждого тела есть история: признайте историю своего. Не заставляйте себя «любить» себя – обычного мира с собой вполне достаточно.

2. Отпишитесь от людей, которые считают боль и усталость врагами и призывают выжимать себя на тренировках до последней капли. Отношение к телу как к ленивой скотине, которую нужно дисциплинировать и держать в ежовых рукавицах, – безумно.

3. Выбирая процедуры для тела, без зазрения совести ориентируйтесь на принцип удовольствия, а не «сначала больно, но потом хорошо». Пусть «хорошо» будет все время, это нормально.

4. Изучайте подходы, которые не предполагают насилия над собой, а поощряют установление качественной и наполненной теплом связи с телом.

5. Радуйте себя – зажигайте внутренние гирлянды.

…Поздно вечером, когда небо надевает платье цвета ночной грусти с пайетками звезд, я наливаю в термос кофе с молоком, надеваю тяжелый бушлат на толстой подкладке и сажусь на ступеньках крыльца подышать темнотой, пропитаться звуками, посидеть с закрытыми глазами.

Три зимы назад мы с мужем уехали из Минска, чтобы жить возле леса, топить камин и ходить босиком по скрипучим половицам. Быть в долгах как в шелках, но по крайней мере знать, ради чего. Мы не рассчитывали, что будет легко, но точно знали, что оно того стоит.

Когда поздно вечером в пятницу мы ввалились со всем барахлом и сумками в наш – уже наш – дом, то было стойкое ощущение, что его покидали впопыхах, как в ночь перед арестом. За следующие пару недель мы вынесли тонны (в буквальном смысле тонны) уже никому не нужных вещей: одежды, обуви, безделушек, посуды, каких-то банок, кусков пластмассы, чахлых вазонов, полотенец и тряпок, тысячу вешалок, скляночек, бутылочек, статуэточек, картин, садовых фигурок с отбитыми ушами, ковриков, тюбиков, просроченных шампуней, пуговиц и обрезков ткани.

Даже кусок какого-то размороженного мяса, уже с душком.

Мы драили, чистили, отскребали, отковыривали, размачивали, вытирали, протирали насухо и снова драили, чистили, отскребали и отковыривали… Кожа на моих руках потрескалась, лицо из-за постоянного контакта с пылью отекло и зашелушилось. Однажды я просто легла на пол, обхватив свой восьмимесячный беременный живот, и заплакала. Не слезами разочарования или злости – а именно слезами усталости, где-то между истеричным смехом и скулежом.

Помогало держаться то, что нам достался прекрасный ухоженный сад. И добротный, построенный когда-то с огромной любовью дом. Внешнее легко подправить, были бы деньги. Главное – основание. То, что внутри. И те, кто внутри.

Мы катались по городам и весям, переоформляя счета, меняя прописку, перезаключая ЖКХ-договоры. Ездили в строительные магазины, искали матрас, кровать, холодильник, стиралку, лампочки, новые розетки, обои и необходимые для ремонта инструменты.

Саша – муж – приходил с работы и заступал на вторую смену: выдирал из стен гвозди, снимал ненужные провода, врезал замки, вешал светильники и рольшторы, без конца что-то чинил, подкручивал, поджимал, подклеивал, силиконил, цементировал, шкурил и красил. В общем, делал так, чтобы не скрипело, не дуло, не шаталось, не царапало и висело не на соплях.

Дом отчаянно нуждался в мужских руках и заботе. На все вопросы в духе «Как вы, обживаетесь?», я неизменно отвечала одно: «Мы задолбались».

И при этом были счастливы.

Очищенный, вымытый, теперь уже невероятно просторный дом словно просыпался ото сна, выходил из небытия, напитывался новой жизнью. Подбрасывал подарки: то альбом со старыми марками, то книжку из детства, то банку малинового варенья.

Так мы понимали: дом принимает нас.

Духи дома говорили нам спасибо.