Егор в деталях рассказывает, как он угнал машину, выдернув ключи у женщины с грудным ребёнком на руках.

— Как ты мог?

— Взламывать тачку не было времени, мне нужно было кем-то пожертвовать, но точно не тобой. Когда я оттолкнул женщину с грудным ребёнком, припарковавшуюся у того самого магазина, я пообещал ей обязательно отплатить в будущем.

— Она наверное обрадовалась.

— Эта мамаша покрыла меня таким трехэтажным матом, что у меня уши в трубочку свернулись.

Несмотря на весь ужас этой истории, я смеюсь, мы решили, что обязательно найдём эту несчастную.

Потом Егор рассказал, как выпрыгивал из горящего авто, оказывается он заранее видел угрозу и ожидал чего- то подобного, поэтому приготовился к прыжку.

Показал свои ещё не побелевшие шрамы, а на месте глубоких ранений плотные корки.

— Долгое время я прикидывался больным, мой уровень подготовки позволял сбежать, но я перестраховался, решил, что мёртвый я — бесполезен уж точно.

Всё это звучит, как история из фильма, мне не верится, что он прошел через это из-за меня, чувство вины терзает душу, я хочу загладить вину.

Разговорившись, мы не замечаем, как уже гуляем по Кремлёвской набережной, я внезапно останавливаюсь.

— Прости меня.

— За что?

— Я не спасла тебя раньше.

— Василиса, я должен был тебя спасти, моя работа, чтобы ты была в безопасности, ТЫ НЕ ВИНОВАТА, это я не справился, понимаешь?

— Но …

— Ты и так многое сделала, хотя и не обязана мне. Вернулась за мной, хотя могла бы уехать, это меняет многое между нами.

Мы стоим близко, он вытирает большим пальцем след от мороженого в уголке губ.

Вижу, как он колеблется, хочет поцеловать меня.

Не хочу этого, но мне надо забыться. Этот поцелуй же сможет удалить мои воспоминания за этот месяц?

Когда наши губы почти соприкасаются, я отстраняюсь.

— Прости… — говорит Егор, — ты просто такая красивая… мозги текут от тебя.

— Я люблю его…прости.

— Он тебя влюбил в себя специально.

— Это не важно, мы не станем поднимать эту тему. Не будем переходить черту.

— Да я вообще сегодня перешагнул через все допустимые рамки…

— Егор, это обстоятельства, давай немного расслабимся, а когда вернёмся, ты снова будешь носить мои пакеты, говорить гнусные нравоучения и называть меня по имени- отчеству.

— Нет.

— Что значит «нет»?

— Я уволюсь.

— Что? Но почему?

Он ставит руки на ограждение набережной, лишая меня пространства.

— Не смогу быть так близко к тебе.

— Почему?

— Потому что непременно сорвусь и сделаю с тобой что-то неприличное.

Он очень высокий, у меня затекает шея от долгого взгляда в его глаза.

Парень не касается меня, ловлю себя на мысли, что взволновать меня ему не удалось, если бы меня так поймал Нарвал, я бы точно уже растеклась по дороге.

— А как же твоя девушка?

— Она даже не знает где я. Может думает, что я умер.

— Вернёшься и скажешь ей что жив и здоров, могу дать телефон, чтобы позвонить.

— Нет, не стоит, телефон есть у меня. Просто Варан мог завербовать её, тогда они тут же обнаружат нас. Хочешь, чтобы тебя отсюда на вертолёте забрали?

— Нет, хочу ещё немного свободы. Она такая сладостная.

Егор отталкивается от ограждения и мы снова шагаем вдоль реки как хорошие друзья.

Мы с Егором сходили в театр на «Горе от ума». Я обожаю русскую классику, поэтому получила невероятное удовольствие.

Переживания Чацкого от столкновения с лицемерным обществом отвлекают меня от своих собственных угнетающих мыслей.

После спектакля мы идём в ресторан.

— Ты откуда деньги вообще взял?

— Документы и карты были во внутреннем кармане, поэтому во время аварии капитал не пострадал.

— Ты оплатил билеты и мороженое, чтобы всё было честно, в ресторане плачу я.

— Ты что, взяла деньги у Белинского?

— Это не важно, я хочу шикарно поесть сегодня!

Заказываю больше от жадности, хочется праздника и поднять себе настроение.

— Ну и куда нам столько? Мы это не съедим и за неделю.

— Значит возьмем с собой! У Белинского прекрасный повар, но прислуге тоже иногда нужно делать перерыв!

Егор всё равно платит сам, мы из-за этого чуть не поссорились, но я уступила.