Шрифт:
Времени не было совершенно.
– Кидайте еще раз.
Я зацепилась ногами за лестницу, нагнулась и вытянула вперед руки.
Ура! Удалось ухватиться за середину крюка. Следом я зацепила его за лестницу и поднялась вверх, позволяя остальным карабкаться к люку воздуховода.
Я видела, как люди лезли, ползли, карабкались. Срывались и снова забирались наверх. Это была борьба – настоящая, не спортивная. Чистый адреналин и жажда спастись.
Детей подталкивали мужчины. Некоторые поднимались и опускались, чтобы помочь женщинам забираться.
Матери проявляли чудеса ловкости и силы: поддерживали детей, и сами, до кровавых мозолей стирая руки о жесткий канат, все-таки преодолевали дорогу…
Меру втянул в воздуховод парень, что всю дорогу фактически сам двигал ее наверх. Подруга едва-едва могла держаться на толстой веревке, не то, чтобы еще и перебираться по ней выше. Слава богу, парень оказался из сердобольных. Да и вообще, все «наши» поддерживали друг друга.
В момент, когда практически все уже забрались в воздуховод, мальчишка, что лез впереди крепкого мужчины, который уже не раз помогал другим забираться, вдруг ослабел или еще что.
Сорвался враз – минута, и он в воде.
Плюх… Я просто глазам не поверила. До последнего хотелось, чтобы ребенка поймали. Как? Это уже второй, сложный вопрос…
Тишина в туннеле воцарилась такая, что даже всплески воды, что билась о камень стен, оглушали, как барабаны над ухом.
К потолку перепуганными пичугами взвились два крика: ребенка и матери.
Я заметила, что и мать двигает руками, пальцами, прямо, как я. Мы будто обе, вместе с мальчишкой, пытались ухватиться за край каната…
А дальше время словно замедлилось.
…Бурлящий поток пытается унести нежданную добычу, словно живой. Мальчишка из последних сил сучит руками, дергается, хватается, промахивается…
Плывет, плывет встречно течению.
Опять старается ухватиться…
Уже, вот-вот… еще капельку…
Нет, не выходит…
Воздух наполняется криками матери, какими-то еще – в поддержку ребенка.
И басом мужчины, что пытается ему подсобить.
– Та-ак… Ну давай! Давай, я сказал! Ты все сможешь! Ты ведь мужчина!
– Ну-ка не сметь унывать! Держись! Я тебе говорю!
Он отпускает руки, висит на ногах и тянется к ребенку. Еще и еще…
Мы замираем. Тишина снова охватывает все плотным коконом. Такая напряженная и наполненная переживаниями, что трещит по швам…
Как и мое терпение и матери тоже…
Мы ждем, наблюдаем, не отрывая глаз…
Дрожим в нетерпении, волнении и ужасе…
Как и еще многие в воздуховоде.
6.3
– А-ах!
Мужчина, что повис на канате поймал его за руку в последний момент, когда ребенок уже выбился из сил и едва дергал руками в нужную сторону.
– Мил-лон! – пронесся по туннелю зов матери снова.
У меня своих детей никогда не было. Как-то звезды не сошлись, что ли. Вначале я училась, после – работала, с личной жизнью особо не складывалось, а рожать для себя… ну не мое, как мне казалось.
Однако, когда умерла мама, вдруг стало ясно, что пустоту внутри и во всем мире, которая осталась после нее, мог заполнить только лишь мой ребенок…
Наверное, поэтому истошный крик матери всколыхнул что-то внутри и на глаза напросились непрошенные слезы.
Парнишку уже вытащили из воды, он кашлял, плевался и задыхался. Но его потащили по канату двое мужчин – друг между другом.
Я боялась, что из-за паники кто-то сорвется, кто-то не сдюжит. Но люди, глядя на мой пример, вдохновлялись и тоже поднимались наверх.
Вскоре уже все до единого забрались в люк. Слава богу, обошлось без пропавших.
Я начала подниматься по воздуховоду.
Он был довольно широким и движения не особо стеснял. Но ползли мы, кажется, целую вечность. Туннель изгибался, шел прямо, снова начинал подниматься наверх.
Временами – так и вовсе – извивался, подобно змее. Воздуховоды строились в твердых породах, не размываемых водой реки. Именно за этими пластами он и следовал.
Я совершенно потеряла счет времени. Одно утешало – вода нас тут точно уже не достанет.
Движения стали какими-то машинальными. Рука, вторая рука, нога, вторая нога.