— Верю, — покивал я. — Но, согласитесь, когда за дело берется Бенджамин Франклин…

В кабинете повисла долгая пауза. «Кобель» сидел соображая. Наконец, ожил.

— Хлыстов, Хлыстов… Что-то я о вас слышал. Исток?

— Геопром! Увы, Исток не пережил это лето.

— Ага, ага… — покивал он, делая вид, что тоже опечален кончиной столь славного предприятия. — И что же вы хотите за вашу помощь? И каков, кстати, ее размер?

После этого пошел совершенно деловой разговор. Я был готов ежеквартально башлять в ЛДПР двадцать тысяч долларов, а за это хотел получить десятый номер в будущем предвыборном списке партии. На это «Кобель» согласился легко, просто не зная, что уже в следующем году Ельцин расстреляет Верховый Совет и объявит о создании Думы. А вот насчет второго пункта — удостоверения помощника депутата ВС, пришлось изрядно поторговаться. Сошлись на пяти тысячах бакинских. Лично на карман Кобелинскому.

— Не очень понимаю, зачем вам это удостоверение? — пожал плечами функционер, когда я передал деньги. — Это же все на общественных началах. Прав, считай, никаких.

— Для начала хочу мигалку. Знаю, что вы можете направить запрос в ГАИ. В связи с большой общественной важностью… ну придумаете, что написать.

Кобелинский вылупился на меня, как на инопланетянина.

— Мигалки нет даже на машине Владимира Вольфовича!

— А у меня будет, — я достал из кейса еще одну пачку долларов, взвесил ее в руке и убрал обратно. — Готов к дополнительным расходам. Ваш процент тоже будет учтен.

— Даже так? Хорошо, сегодня же займусь этим вопросом. — Кобель что-то черкнул в перекидном календаре. — Моим помощником пойдете? Удостоверение сейчас же выпишу.

— Мне без разницы, — пожал плечами я. — Рассчитываться с вами буду по первым числам.

— Деньги на партию принимает сам Владимир Вольфович, — тяжело вздохнул функционер. Видимо, для него этот прискорбный факт стал личной трагедией. — Жду вас через неделю.

Мы пожали руки, скрепив договоренность, и я кивнул в сторону окна.

— И поставьте, пожалуйста, нормальный кондиционер с первых траншей. Невозможно так мучить занятых людей! Я только что вычел с вас пару тысяч долларов. За плохой сервис.

Утром, сев в лифт, я самую малость ошалел. Ехал и думал, а не бодяжный ли вчера был коньяк. Приехал я поздно, слегка на рогах, а потому Ленка в таких случаях обычно выгоняла меня в другую комнату, благо их теперь у нас много. Наверное, я был все-таки, не слегка, а строго наоборот. В слюни. А когда я напьюсь, то считаю своим долгом испоганить не только свой сон, но и Ленкин тоже. Мне не спится, я хожу по квартире, включаю телек и пытаюсь понять, что они там несут. А еще я забываю, где лежит цитрамон, и начинаю с шумом открывать все ящики и дверцы, превращая ночь в сущий ад. Вот и сегодня все было именно так. Хотя нет!

Ленка ведь от меня ушла! Собрала вещи и уехала к родителям. Я поэтому и нажрался, как последняя свинья. Ведь новую квартиру я считал уже своим настоящим домом, впервые в своей непутевой жизни. А она… она была тем якорем, который держал меня в этом мире. С ней рядом все плохое улетало прочь, и даже пацаны это чувствовали, относясь к ней с искренней симпатией. Они нажрались вместе со мной, чтобы поддержать. Чтобы мне стало легче… Думаете, стало? Да хрен там! Мы разошлись скорее рано, чем поздно, уже к утру. А потому в лифт я сел, заняв его своим выхлопом чуть менее, чем полностью.

Почему я думал, что коньяк бодяжный? Да потому что в лифте со мной ехала одна дама, песни которой знала наизусть вся страна. Оказывается, она тоже жила в этом доме, и в этом самом подъезде. И прямо сейчас дама смотрела на меня, как солдат на вошь.

Да ну на хер? — подумал я и нажал на глазное яблоко. Я где-то читал, что после этого мираж исчезает. Да нет, вроде она! Начесанная грива волос, щель между зубами и брезгливое выражение на морде лица. Точно, это она!

— Можешь дышать в другую сторону? — процедила народная артистка. — И как в приличный дом таких алкашей пускают??!

— Я скоро протрезвею, а у тебя на всю жизнь ноги кривые! — ляпнул я и пожалел. Какой отборный мат выдала музыкальная барыня-боярыня! На пересылках такого не слышал. Богат, ох, богат русский язык…

— Вадик! — крикнула певица, когда мы вышли из подъезда. — Проучи этого пидораса!

Рядом с домом был припаркован черный 600-й Мерс. Именно на такой я положил глаз в салоне Логоваза. И уже был в двух минутах от покупки.

Из «кабана» начала вылезать «хряк» — здоровенный лохматый мужик в кожаной куртке и в черных очках. Ага, вот кому кричала «народная». Водитель, по совместительству охранник. Не дожидаясь, пока этот амбал начнет со мной махаться, я подскочил к нему и пыром вдарил ногой в пах «хряку». Тот тонко взвизгнул и схватился за причинное место. И тут же пропустил двоечку в челюсть. Справа и слева. Азы драки — закрывай руками голову. А он и не знает.

Сзади заверещала примадонна, водила покачнулся, но устоял на ногах. Силен. Я схватил шатающегося, скрюченного «хряка» за шиворот и, развернув, воткнул его головой в стекло пассажирской двери. Посыпались осколки, и вопли артистки еще больше усилились. Я повернулся к ней и наклонился вперед, прямо к самому лицу:

— Заткнись! Побереги голос для концертов. Или ты там под фанеру все исполняешь?

Артистка задохнулась от ярости, подбирая слова. А я продолжил:

— Будешь бычить дальше — спущу тебе к окошку с крыши ведерко тротила. Всосала?!