Шрифт:
И еще. Получается, он немало знает о ее теперешнем житье-бытье. Например, о том, что Николая здесь нет. Потому и решил, что можно.
А может быть, не только это. Знает больше, чем она.
Сердце вдруг заколотилось, как встрепехнутое. Она приложила ладони к щекам. Горят. Повернув голову, уперлась взглядом в зеркало.
Ишь, смотрит! Глаза плошками!
Анна отняла руки от лица и провела ладонями по волосам.
Все она придумывает! Букет не от него. А если и от него, это вовсе не значит того, что она себе напридумывала. Просто…
Чего «просто», она додумать не успела.
– Анюта, глянь, чего в кладовке надыбала.
Фефа встала перед ней в теплой суконной жакетке с каракулевым воротником.
– Новая? – удивилась Анна.
– Не помнишь? Году в девятом купили! Афанасию Силычу куш отвалили за помощь в поимке государственного преступника Он тогда еще в сыскной не служил. Потом жакетка мала стала, я ее и убрала. Хорошо никому не отдала, хоть и порывалась! Теперь в самый раз!
Довольная Фефа покрутилась перед ней, поблескивая глазами, и Анна неожиданно заметила, как сильно та похудела и осунулась. Только стать осталась прежней. Не сломать!
– Фефа, ты – красавица!
– Да где уж! – отмахнулась та, но было видно, что ей приятно.
И вдруг заметила непорядок.
– А ты чего тут сидишь в одном чулке? Нешто порвался?
– Нет, это я задумалась невзначай.
– Нечего задумываться, ступай в кухню. Я воду нагрела. Сейчас будем голову тебе мыть. Мыло вкусное нынче на рынке купила. Земляникой пахнет. Будешь как ягодка!
– А пойдем!
Обнявшись, они потопали в кухню и стали греметь тазами, наливать воду, нюхать мыло – в общем, веселить себя всеми доступными способами.
Про злосчастный букет не вспоминали. А ночью Анне приснилось, будто они с Колей гуляют по земляничной поляне. Вокруг красота. Лето.
И на небе ни облачка.
В стрельне
– Чебнева, на выезд! – услышала она, едва переступив порог отдела.
Навстречу выбежал Рыклин.
– Убийство.
– Где?
– В Стрельне?
– А почему нас вызвали?
– Да черт его знает! Кишкин приказал ехать!
– Ну раз приказал, поехали. Ты со мной?
– Так точно.
Анна, которая еще с вечера решила, что возьмет не его, спросила:
– А Бездельный?
– На другое происшествие послали.
Не повезло, а жаль. Макар – парень с головой, и гонору у него не в пример меньше.
Пока тряслись в разбитом автомобиле, все обдумывала эту мысль: выпросить себе в помощники Бездельного.
Рыклин, будто чувствуя, что ее одолевают насчет него нехорошие мысли, ехал молча и с кислым лицом.
– Здравствуйте, товарищи милиционеры! Примите наш революционный привет!
Анна и Рыклин, вывалившись из машины, замерли от неожиданности.
Перед ними стояли двое: низенький толстячок неопределенного возраста почему-то в летнем чесучовом костюме и пышногрудая молодая бабенка с хлебом-солью на вышитом полотенце. Оба радушно улыбались.
– Здра… – начал Рыклин, но его тут же перебили.
– Рады приветствовать вас на нашей земле!
Бабенка поклонилась и вытянула им навстречу руки с караваем.
– Ничего не понимаю, – шепотом призналась Анна.
– Перепутали с кем-то, – так же тихо ответил Рыклин.
Бабенка все стояла, протягивая хлеб. На ее губах застыла улыбка.
– А вы…
– Отведайте, гости дорогие! – поклонился толстяк.
Надо было немедленно пресечь выступление, но вместо этого они с Рыклиным отломили по куску и, помакав в солонку, стали жевать. Хлеб был непропеченный, кислый, но им с голодухи показался вкусным.
Пока они ели, встречающие следили за выражением их лиц.
– Спасибо за угощение, – наконец выдавила Анна.
Рыклин отломил кусок побольше и поинтересовался, есть ли чем запить.
– Неси, Люба! – скомандовал толстяк, словно только и ждал просьбы.
Метнувшись, Люба вернулась с кувшином молока.
Еще и молоко!
Решив положить конец спектаклю, Анна откашлялась и, строго глядя на толстяка, сообщила, что они прибыли по вызову.
– Убийство у вас.
– Да мы в курсе, в курсе, – закивал тот. – Специально вышли вас встретить и, так сказать, сопроводить до места.
– А вы кто? Начальник?