— Дана, тебя уже отпустили? А то в зале много заказов, не успеваем, — заглянула в раздевалку Таня, моя напарница, в то время, когда я заправляла рубашку в классическую узкую юбку.

— Да, уже бегу, — посмотрела в зеркало, убедилась, что выгляжу хорошо, нигде ничто не торчит и выскочила в след за ней в зал.

Сегодня и правда был какой-то аншлаг, но это не удивляет, всё-таки пятница. Посетители приходят сюда в основном после работы, чтобы пообщаться или расслабиться, а зная, что завтра выходной, не спешат уходить и позволяют себе выпить алкоголь.

Работа здорово отвлекает от плохих мыслей, но был один огромный минус. К концу смены дико болели ноги. Администратор уже была в курсе того, что больше на смену я не выйду, поэтому отдала оплату и пожелала удачи. Кафе закрывается в одиннадцать вечера, убираемся в зале около получаса, в итоге к дому подхожу где-то в двенадцать ночи.

Идти по своему району мне мне страшно, здесь все друг друга знают, поэтому нечего опасаться. Я шла домой не спеша, дыша свежим остывшим воздухом, а ещё тишина. Днём же от автомобилей очень шумно, а сейчас проедут одна-две и тишина.

Почти. Подойдя к своему подъезду услышала громкую музыку. Из наших окон. Чёрт. Опять. Как же я устала от всего этого. Сейчас самое главное незаметно проскользнуть в квартиру и запереться в своей комнате. Снова осталась без душа.

Только зашла в подъезд, как тут же открывается соседская дверь, из которой выглядывает баба Маша.

— Даночка, здравствуй, опять твои пляски устроили, я уже вызвала милицию, как же ты с ними живёшь?

— Здравствуйте, баб Маш, лучше не спрашивайте и спасибо Вам, — устало проговорила она.

Хорошо, что понимает, что не я виновата в том, что тут творится, а то бы могла и возмущаться, и требовать всех успокоить.

Открыв дверь меня оглушила музыка из девяностых. Скривилась. Не то, чтобы я против каких-то песен, просто у каждого поколения свои вкусы, но смесь алкоголя с любой музыкой вызывает у меня отвращение. А ещё запах.

Из кухни слышались голоса, смех, пошлые шуточки, звон рюмок. Замерла. Вроде никто не слышал, как я вошла. Сняла кеды и взяла их в руки. На ходу достала ключ от комнаты, но у двери замерла. Она была открыта. Вернее замок был выдран. Забежала внутрь, бросила рюкзак на кровать, а кеды под нее. Рванула к книжной полке. Сердце моё заколотилось. Господи, только не это.

Книги были расставлены в другом порядке. Я стала пролистывать книги, в том числе и сказки Пушкина, в поисках спрятанных мною денег. Паника накрывала с головой, глаза горели от напрашивающихся слез. Ком в горле мешал свободно дышать.

Денег нет. Вообще. Они всё забрали. Схватилась за голову. Дура. Зачем я их тут оставляла? Но и носить с собой глупо, вдруг потеряю или стащат в автобусе. Божечки, лучше бы у меня их украли, не так обидно было бы. Спрятала рюкзак за шкаф. Меня начало трясти. Как они могли? Это ведь мои деньги! Я сама их заработала!

Пошла на кухню. Там сидели мои родители вразвалочку, рядом какие-то две женщины с опухшими лицами и трое мужиков. Одеты все были в какие-то обноски. На столе стояли коньяк, виски и вино, вместо обычной водки, дорогая колбаса, сыр, копчёная горбуша, мидии в рассоле, разные фрукты, готовые магазинные салаты, какие-то конфеты и пирожные. Они сейчас купили то, от чего я долгое время отказывалась, стараясь экономить, а они. Все мои заработанные деньги спустили на всё это.

— О, Данка явилась! — воскликнул папа.

— Нагулялась? — съязвила мама.

— Отдайте мои деньги! Вы не имели права их брать! — крикнула я.

— Закрой свой рот! Ты нам обязана! Сколько я с тобой мучилась, пока я беременная была, а? А потом? Подтирала за тобой сопли, слюни. И где благодарность, дрянь? Вы только посмотрите на неё! Шляется Бог знает где, перед мажорами задницей крутит, а теперь возмущается! Скоро икру черную ложками жрать будет, а мы тут с голоду подыхать, а ей хоть бы хны! Тварь!

Собутыльники воззрились на меня осуждающим взглядом, цокая, говоря, какие сейчас дети неблагодарные пошли.

— Отдайте мои деньги! — крикнула я, окидывая их ненавидящим взглядом.

— Пошла отсюда, дрянь! Нет их у меня больше, — довольно улыбаясь, проговорила она.

Меня трясло от безысходности. От обиды. Хотелось кричать. Плакать. Выть. Но не здесь. Ненавижу их. Ненавижу!

— Вы пожалеете об этом, — глядя ей в глаза произнесла я и развернувшись пошла в сторону своей комнаты.

Позади меня послышались шаги. Я ускорилась, но меня тут же схватили за руку и развернули всем корпусом. Передо мной стоял дружок родителей, с перекошенным лицом от пахабной ухмылки. Одет был в какую-то футболку с дырками в некоторых местах и растянутых спортивных штанах. От него исходил запах алкоголя и немытого тела. Меня затошнило. Попыталась вырвать руку, не получилось.