Глаза существа блеснули озорно, под стать такой же ухмылке.

Я обернулся – и не смог поверить происходящему. Передо мной стояла Мирай с красным от слез лицом, и, виделось, она не могла пошевелиться. Как и я. Стоило мне попытаться сделать шаг, ничего не происходило. Внутренне я всем сердцем желал рвануть к Мирай и прижать ее крепко к груди, но ноги не слушались. Они как будто бы были отделены от моего тела. А в глазах моей любимой – вселенская тревога… Вся та глубочайшая неописуемая боль, которая преследовала ее на протяжении всего призрачного существования, словно по щелчку передалась и мне. Три года. Три чертовых года она следила за нашими мучениями! Каждая соленая капелька из-под наших век падала опаснейшим ядом на ее эфирное сердечко. Боюсь представить, что же она испытала, увидев гибель матери… Мирай не могла ничего сделать – пришлось только смотреть. За каждым из своих близких, в мгновение утративших одну из самых главных причин жить. И осознание этого безумного ужаса разрывало меня на части [13] .

– Что за чертовщина?! – возопил я. – Кто ты такой, мать твою?

– Не думай, что я какое-то божество, – ответило нечто. – Я, правда, имею власть над пространством и временем, но до Бога, поверь, мне очень далеко.

– И что же творится? Это всё наяву? Почему я не могу двигаться? – Все эти вопросы кипящей струей вылетели из моего рта прямо в темного мудвина.

– Границы между реальностью и вымыслом всегда размыты. Возможно, их и вовсе нет. Но девчушка – та самая Мирай, которую ты знал всё время. Она больше не может контактировать с этим миром… Но ты-то можешь, – как бы с вызовом проговорил он.

– Что?..

– Суть в том, что совсем недавно я начал ощущать невероятно сильные пульсации в той области, где живешь ты. Пульсации эти были похожи на землетрясение, много мощнее, чем самые известные в Японии. Как ты мог догадаться, они исходили от Дневника, из квартиры Мирай Прайс. Эту тряску можем чувствовать только я, как его создатель, и Мирай, как его обладательница. Виной всему Дневник: он не может долго жить без записей, его надо кому-то заполнять, иначе появляются такие вот аномалии. И знаешь, тебе крайне повезло. Именно у тебя есть возможность вернуть Мирай в этот мир. Всё, что тебе нужно, – просто уничтожить этот Дневник. И всё вернется на круги своя, потому что все ее записи сотрутся, будто бы их никогда и не было.

– Если ты создатель, то почему сам не уничтожишь Дневник? – мигом вопросил я.

– Взаимодействовать с этим миром мне запрещено. Грубо говоря, я призрак, которому просто нельзя материализовываться здесь. Есть существа намного сильнее и могущественнее меня. Правила писаны ими, и нарушение их строго возбраняется.

– Тогда я не понимаю, кто давал тебе право ссылать этот Дневник сюда?

– В правилах не начертано, что нельзя ссылать в иные миры свои предметы. Не я изменяю мир, а Мирай – своими записями.

– Главный вопрос: для чего ты сослал сюда этот Дневник?

– Люди любят придумывать смысл любым своим действиям. Вероятно, и у этого есть свое значение. Однако корни его кроются там, где вас и в помине нет. Наверное, вы бы назвали это экзистенциальной проблемой. Только сейчас главная проблема висит перед твоим носом и в твоих же интересах решить ее как можно быстрее.

Я поник и задумался над его словами.

– Что же получается? Если я порву или сожгу этот чертов Дневник, то снова буду с Мирай, как раньше?

– Да, – твердо ответило нечто. – Достаточно и разорвать. Сделай же это, пока он не уничтожил мир.

– А?

– Если Дневник остается без записей слишком долго, то начинает издавать пульсации, которые в итоге повлияют на ваш мир. Землетрясение станет явным для всех. И тогда не так уж много останется до полного разрушения земной коры.

– Что-то типа бомбы?

– Не совсем. Дневник не взорвется, просто он – источник внеземных пульсаций, что с каждым днем становятся всё сильнее и сильнее, и они постепенно проникают в вашу реальность. Как биение сердца, только отзвук с очередным ударом всё громче и разрушительнее. Представь, что твое сердце в один миг просто лопнет – и так будет со всеми. Убийственная реакция. Ну так что, ты разберешься с ним?

Почему-то я сразу поверил ему. Еще бы, как можно не верить тому, кто по определению выше тебя во всех планах? Может, такое мышление характерно для легковерного дурачка, но я всерьез задумался о Дневнике, о его пульсациях и, самое главное, о Мирай. Вот я смотрю прямо на нее: она не способна и пальцем пошевелить, а всё плачет и плачет.

Я не мог долго за этим следить, а потому, сжав кулаки, стараясь придать голосу твердость, сказал:

– Хорошо. Я разберусь с ним прямо сейчас.

– Вот и чудно.

Существо натянуто улыбнулось. Такой улыбкой, которая бывает у грамотных обманщиков, когда те почти завершили свое дело. В тот же момент я наконец снова стал чувствовать свои ноги и сдвинулся с места, в то время как Мирай уже растаяла, подобно туману.

– Где Дневник? – сразу спросил я, воинственно воззрев в ярко-серые глаза.

– Под кроватью, под доской в полу. Там есть небольшая выемка, чтобы можно было отпереть ручкой. Самой обыкновенной, думаю найти не составит труда. Вставляешь круглым концом, как ключ, немного усилий, поднимаешь – и готово. Девочка не хотела сложностей с доступом, посему соорудила незамысловатую конструкцию. Теперь же это сыграет тебе на руку.