Ответ: Я признаю, что и на меня - наряду со значительной частью германского народа - в известной мере действовала постоянная публичная пропаганда против большевизма. Несмотря на это, мне было ясно, что для предотвращения идеологической опасности нет необходимости вести наступательную войну.

Наоборот, эта пропаганда, которая сбивала с толку и разжигала чувство ненависти у германского народа, имела целью морально подготовить его к войне против Советского Союза.

Грозящая якобы идеологическая опасность послужила для Гитлера одним из предлогов для маскировки подготовляемой им захватнической войны.

2 февраля 1946 года. В 18.50 опустились на аэродроме в Берлине. Все благополучно. Меня, генерала Бушенхагена и сопровождающих устроили в Потсдаме. Спустя почти 4года- я снова на родине.

5 февраля 1946 года. Приехали 4.02.46 г. в 6 часов вечера в Плауен. Настроение - вполне удовлетворительное. Особое удовольствие вызвали увиденные в пути уже засеянные поля и широкомасштабные восстановительные работы.

6 февраля 1946 года. С нами беседовал генерал-майор Александров. В ходе беседы были заслушаны следующие вопросы:

а) о германской агрессии против СССР;

б) о вовлечении сателлитов1 в войну против СССР;

в) о колонизации СССР;

г) о военных преступниках, находящихся на процессе;

Согласились по указанным вопросам об известных нам фактах расширить и усилить формулировки. Выступление ориентировочно предстоит 11-12 февраля 1946 года.

12 февраля 1946 года. Вчера и сегодня я и Бушенхаген давали развернутые показания на процессе, которые, по мнению русских, произвели большое впечатление на подсудимых и присутствующие иностранные делегации.

К исходу дня радиопередачи Москвы и Лондона коренным образом улучшили настроение - я сделал это не зря1.

15 февраля 1946 года. Сегодня мне передали письмо от Нелли. Она пишет, что живет в Шорндорфе (под Вюртембергом) с июля 1945 года, Панорамаштрассе, 32. До этого она жила три месяца у двоюродного брата Карла в Лайдингене. Слава Богу, Кока, Пусси и маленький Ахим живут в Баден-Бадене, у них 2 комнаты. Нелли подтвердила, что при прежнем правительстве они были арестованы. Об Эрнсте и остальных она ничего не знает с декабря 1944 года.

16 февраля 1946 года. Сегодня передали письмо от Зюсси. Наконец-то все встало на свои места - теперь я знаю все о своей семье. Оказывается, Зюсси также приезжал в Нюрнберг, но встреча с ним, к сожалению, не состоялась он приехал уже после того, как я улетел в Россию. А жаль, так бы хотел с ним встретиться!

Если бы я раньше знал все подробности о своей семье, то использовал их на процессе и выступил бы более резко. Разве я не имел права выступить против этих свиней?! Жену мою бросили в Дахау - в лагерь уничтожения!

Жаль, что я не ответил защитникам резче. Надо было сказать, что мы подняли свой голос, чтобы объяснить немецкому народу: Гитлер вел к преступлениям, а когда это от нас услышали, наши семьи были брошены в концлагерь.

20 апреля 1946 года. Сегодня я написал письмо Зюсси, в котором поблагодарил за его весточку от 14.02 с фотографиями. Я очень рад был получить их, так как до сих пор у меня ничего не было. Больше всего я рад был узнать, что у него и его семьи все хорошо.

Я сообщил ему, что не смог бы увидеть его в Нюрнберге, так как был там только 11-12.02.

Как все-таки меня угнетает мысль о том, что все мои родные были под арестом! Хотя печальные известия о моей семье стали мне известны разными путями еще раньше. Нельзя сказать, чтобы они облегчали мне жизнь. Вообще же я живу, учитывая обстоятельства, в самых благоприятных условиях, которые только можно себе представить. Я живу в надежде на тот день, когда все мы сможем снова встретиться!

Благодаря любезности доктора Хадермана до меня дошло письмо Коки первое за все эти годы. Радость, вызванная получением этих писем, к сожалению, омрачается подтверждением известия о смерти наших любимых! Бедная Пусси и бедный маленький Ахим! Мне очень тяжело, что после столь трудного времени в концентрационном лагере им приходится и сейчас жить в таких тяжелых условиях. Но не будем терять надежды, что и это когда-нибудь кончится и в один прекрасный день мы встретимся! Я страстно жду этого дня!

30 марта 1946 года. Сегодня говорили с Бушенхагеном о нашей будущей судьбе. Я сказал ему, что примерно знаю, какие должности русские могут предложить нам: 1) Главный начальник полиции в советской зоне; 2) Президент Красного Креста; 3) "Русско-немецкое общество". Любая из этих должностей была бы просто замечательна - ведь назначение на нее автоматически означает возвращение на родину.

3 мая 1946 года. Сегодня меня попросили подготовить ответы на некоторые вопросы, представляющие интерес для русских военных. С удовольствием сижу уже полдня и, как маленький гимназист, отвечаю на них.