Сказано это было с лёгкой иронией, но я, внезапно, заинтересовался. Подобного читать не доводилось, поэтому немедленно высказал желание ознакомиться.

Библиотекарь удивлённо дёрнула бровью, но больше ничего не сказала и, поманив за собой, повела куда-то вглубь стеллажей.

Как оказалось, работа была даже не в этом зале, женщина отперла дверь ведущую ещё в одно помещение, где я увидел стоявшие прямо на полу, стопки книг. Очень большого количества книг.

– Вот, – показала мне на них она, – где-то тут. Каталогизировали, каталогизировали…

– Да не выкаталогизировали, – добавил я.

– Что? – Дарина, нахмурив бровки, повернулась ко мне.

– Да так, – отмахнулся я, – присказка давняя.

– Если хотите управиться до ночи, советую присказками не увлекаться. Рекомендую искать в левой части архива, по моему, всё, что после восьмисотого года, складывали туда.

Местное летоисчисление шло от даты того самого катаклизма, после которого возникла Ледяная пустошь посреди континента. Сейчас, например, шел 1035 год после Катаклизма, или коротко 1035 г. п. К.

– Поможешь? – с надеждой взглянул я на женщину, но та только фыркнула, и с гордо поднятой головой удалилась, приговаривая что-то вроде, что делать ей больше нечего, как дышать бумажной пылью.

Делать нечего, пришлось засучить рукава и начать перебирать пыльные стопки, ища нужное. Часть книг мне была известна, являясь перепечатками работ разных авторов, что когда-то были учебным пособием для учеников. Актуальные стояли на полках в общем зале, а устаревшие пылились в запасниках, навроде этого архива.

Тут мне попалась солидная книженция по метамагическим преобразованиям для третьего курса, от неизвестного автора, какого-то Силезия Вахминского и сравнив её с тем пособием по которому учился сам Вольдемар, я внезапно понял, что том в руках будет раза этак в два толще.

– Картинок, что-ли, понапихали? – с некоторым удивлением, буркнул я, но беглое пролистывание показало, что иллюстраций тут было ничуть не больше чем в новом пособии.

Отложив учебник в сторону, чтобы потом в спокойной обстановке сравнить в чём разница, я закопался в стопки снова.

Внезапно обнаружился, неизвестно как затесавшийся среди солидных изданий, дневник ученика первого курса, некоего Саладана. Полистал и его, обнаружил, что количество дисциплин, двести лет назад, было больше. И, спрашивали за них, судя по всему, сильнее, страницы так и пестрели красными буквами «Г».

Система оценки знаний была четырехбальная, «А» – отлично, «Б» – хорошо, «В» – удовлетворительно и «Г», соответственно, неудовлетворительно.

Мало того, выяснилось, что само понятие дневника мне известно исключительно по моей земной памяти, а не Локариса. Когда учился он этого в Академиях уже не было, как не было их и у студентов моей собственной группы.

Конец ознакомительного фрагмента.