Шрифт:
Эксклюзивные отношения между Крыловым и Смирдиным, самым авторитетным русским литератором и самым авторитетным издателем, привели к тому, что с начала 1835 года баснописец стал официальным редактором «Библиотеки для чтения».
Все началось с громкого скандала из-за публикации в декабрьском номере журнала за 1834 год стихотворения М. Д. Деларю «Красавице» (вольного перевода из Гюго). Цензор А. В. Никитенко, пропустивший «кощунственный» текст, был помещен на гауптвахту, поэт отставлен от службы. Крылов, что с ним в те годы бывало редко, не дистанцировался от происходящего: в личной беседе выразив сочувствие Никитенко 324 , он в свете блистал едкой устной эпиграммой на Деларю («Мой друг, когда бы был ты бог…» 325 ). Тень нависла и над издателем: петербургский митрополит обратился к императору, «прося защитить православие от нападений Деларю и Смирдина» 326 . И буквально в те же дни проштрафился тогдашний редактор журнала Греч. 19 декабря в «Северной пчеле», которую он также редактировал, появилась рецензия на постановку оперы Дж. Мейербера «Роберт Дьявол», где упоминалось об изменениях в оригинальном либретто. Они, как выяснилось, были сделаны по распоряжению Николая I, и «его величество велел сказать ему за это, что еще один такой случай – и Греч будет выслан из столицы» 327 .
324
Никитенко А. В. Дневник: В 3 т. Т. 1. С. 166 (запись от 9 января 1835 года).
325
Крылов. Соч. Т. III. С. 316.
326
Пушкин. Полн. собр. соч.: В 17 т. М.; Л., 1937–1959. Т. XII. С. 335.
327
Никитенко А. В. Дневник. Т. 1. С. 166.
Все это в совокупности грозило «Библиотеке для чтения» участью «Московского телеграфа», запрещенного не далее как в апреле 1834 года. Спасая свой журнал, Смирдин принял решение пригласить на место Греча человека, само имя которого должно было успокоить правительство. Выбор неслучайно пал на Крылова; главную роль здесь сыграли не столько слава и опыт, сколько безупречная политическая репутация «огосударствленного» баснописца.
Вскоре, нанеся новому редактору визит, цензор Никитенко в недоумении и даже негодовании записал:
Он жалуется на торговое направление нынешней литературы, хотя сам взял со Смирдина за редакцию «Библиотеки для чтения» девять тысяч рублей 328 . Правда, он не торгует своим талантом, ибо можно быть уверенным, что он ничего не будет делать для журнала. Однако он пускает в ход свою славу: Смирдин дает ему деньги за одно его имя 329 .
Столь выгодные для Крылова отношения закончились менее чем через полгода. Свою миссию он выполнил 330 , однако малозаметное сообщение, помещенное в октябрьском номере журнала, намекает на некий конфликт с реальным редактором О. И. Сенковским. За комплиментарной формой явственно различима насмешка:
328
Для сравнения: директор «Библиотеки для чтения» О. И. Сенковский, фактически выполнявший и обязанности редактора, получал от Смирдина жалованье в размере 15 тыс. руб. в год.
329
Никитенко А. В. Дневник. Т. 1. С. 167 (запись от 9 января 1835 года).
330
В первые же дни редакторства Крылова вокруг «Библиотеки…» едва не разразился новый скандал, на сей раз связанный с публикацией в январском номере за 1835 год стихотворения поэта-дилетанта М. А. Маркова «Русский Царь», где Николай I именовался «поборником грядущих зол». Двусмысленное выражение не заметил Никитенко, только что вышедший с гауптвахты после эксцесса со стихами Деларю. Тем, что журнал и цензор снова серьезно провинились, рассчитывал воспользоваться Булгарин, который, по утверждению Никитенко, уже «собрался с доносом» в III отделение. Это грозило «Библиотеке для чтения» едва ли не фатальной опасностью, но дело неожиданно легко удалось замять. Благодаря вмешательству Уварова во всем тираже, который еще не был разослан подписчикам, вместо крамольной страницы появилась новая, где «поборника» заменили на «рушителя» (см.: БдЧ. 1835. Т. 8. Отд. «Русская словесность». С. 5; Никитенко А. В. Дневник. Т. 1. С. 165–166). Хотя Крылов в этой истории не играл активной роли, можно уверенно предполагать, что само его имя послужило журналу достаточной защитой. Ни Булгарин, ни Уваров не решились раздувать скандал, понимая, что это ударит по нему как редактору «Библиотеки…».
<…> мы совсем забыли одно обстоятельство, о котором давно следовало известить наших читателей: еще с мая месяца «Библиотека для чтения» лишилась лестного руководства, которое принял было на себя знаменитый наш поэт И. А. Крылов. Преклонность лет не дозволила ему продолжать мучительных занятий редактора 331 .
Крылов не остался в долгу, отозвавшись в обществе о Сенковском: «Умный! Да ум-то у него дурацкий» 332 .
331
БдЧ. 1835. Т. 12. С. 58 (6-й пагинации). Спустя год Сенковский ядовито уточнял: «С самого начала существования этого журнала, как то почти всем известно, настоящим его редактором был всегда сам О. И. Сенковский <…> Те, которые носили звание редакторов „Библиотеки для чтения“ <…> слишком благородны, чтобы требовать для себя похвалы за достоинства, в которых они не имели никакого участия. Весь круг их редакторского действия ограничивался чтением третьей, последней корректуры уже готовых, оттиснутых листов, набранных в типографии по рукописям, которые никогда не сообщались им предварительно» (Там же. 1836. Т. 17. С. 23–24 (6-й пагинации)). Здесь, помимо Крылова, имеются в виду и его предшественник Греч, и сменивший баснописца Е. Ф. Корш.
332
КВС. С. 300.
14
Отставка с пенсией «не в пример другим»
В конце 1840 года Крылов ощутил, что хлопотливая должность библиотекаря стала ему не по силам, и принял решение выйти в отставку. В материальном смысле оно было непростым: мало того, что он лишался жалованья, ему предстояло также покинуть казенную квартиру с конюшней, сараями, погребом и дровами, которой он пользовался с 1816 года. По расчету дирекции, так он экономил в год 857 рублей 14 2/7 копейки серебром (3 тысячи рублей ассигнациями) 333 . Теряя эту льготу, Крылов оказывался перед необходимостью нанимать и содержать аналогичное жилье, которое позволяло бы разместить и экипаж, и лошадей, и прислугу. Пенсион от Кабинета давал ему 857 рублей 76 копеек серебром – сумму, практически совпадающую с предстоявшими расходами на квартиру. На жизнь оставалась пенсия за выслугу лет – не более 1086 рублей 37 копеек серебром в год, да и то если бы ее исчисляли с учетом как жалованья по штату, так и «прибавочных».
333
С 1 января 1840 года в результате денежной реформы все официальные расчеты были переведены на серебро.
Это заставило Крылова просить о дополнительном вспомоществовании. Он собственноручно подготовил для Оленина проект докладной записки об исходатайствовании ему в качестве пенсии полной суммы его содержания по библиотеке, включая не одно жалованье, но и «прибавочные», и стоимость квартиры, – в совокупности около 2600 рублей серебром в год 334 .
Такое желание существенно противоречило «Уставу о пенсиях и единовременных пособиях» 1827 года. В соответствии с ним, назначение пенсий особым порядком – по личному усмотрению императора – предусматривалось только для «лиц, высшие звания отправляющих», включая министров и членов Государственного совета (§12). Остальные должны были следовать букве закона. Во-первых, на пенсию мог рассчитывать только чиновник, служивший беспорочно. Усилиями Оленина и не без натяжек Крылов получил соответствующий Знак отличия за ХХХ лет в 1839 году; таким образом, ко времени отставки продолжительность его беспорочной службы составляла тридцать один с небольшим год. Во-вторых, чиновнику, прослужившему более тридцати, но менее тридцати пяти лет, полагалось выплачивать в виде пенсии только две трети его жалования (§39). Вместе с тем §28 Устава гласил:
334
ОР РНБ. Ф. 542. № 510.
Само собою, впрочем, разумеется, что определение пенсий за особенные и отличные заслуги не ограничивается настоящими правилами и зависит от особенного высочайшего благоусмотрения 335 .
Крылов и его высокопоставленные ходатаи имели основания рассчитывать на то, что для баснописца будет сделано именно такое исключение.
29 декабря 1840 года Оленин направил министру соответствующее представление, немного уточнив расчеты. Сумма, о которой он просил, составила 2485 рублей 71 3/7 копейки:
335
ПСЗРИ. Собр. 2-е. Т. 2. СПб., 1827. № 1592. С. 1034, 1036, 1037. К примеру, в 1840 году профессору Академии художеств А. Е. Егорову при отставке в качестве пенсиона был назначен полный оклад его прежнего жалованья (Отчет Императорской Академии художеств за 1839–1840 академический год. [Б.м.] 1840. С. 11).
Сими денежными окладами и пособиями, г. Крылов живет не нуждаясь и даже имеет экипаж, что, к нещастию, по слабости ног его сделался ему необходимым. Г<осподин> Крылов был бы совершенно счастлив, если б помянутая сумма <…> была бы ему исходатайствована у Государя Императора в пожизненный пенсион, ибо сия именно составляет содержание его в Библиотеке, и тогда бы он, присовокупя к сему пенсию получаемую им из Кабинета, мог спокойно и беззаботно дожить остальные дни свои, которых вероятно на удел ему остается уже не много. – Вот что мне объяснил знаменитый наш Баснописец Иван Андреевич Крылов! Я не буду обременять Ваше Высокопревосходительство многословным ходатайством, скажу только, что здоровье г. Крылова очень расстроено и требует совершенного спокойствия. Он достоин особенного уважения за отличные его труды, известные всей почти Европе! Участь его зависит от благосклонного внимания Вашего Высокопревосходительства 336 .
336
Сб. 1869. С. 43–44.