При этом торжество, благодаря участию в организационном комитете Оленина, имело и некоторое сходство с чествованием Брюллова в Академии художеств. Тогда обеденный стол был накрыт напротив знаменитой картины Брюллова, а на крыловском празднике ту же символическую роль выполняли книги:

Лавровый венок, в тот вечер заменивший собой ценный подарок юбиляру, стал самым эффектным атрибутом праздника. «Сказали Крылову, что дамы желают пить его здоровье, он вышел на средину зала; мы все встали, от души его приветствовали и бросили лавровый венок», – так запечатлелась эта театральная мизансцена в памяти Е. А. Карлгоф 518 . «Он с чувством благодарил дам за их трогательное внимание к нему», – дополняет ее рассказ Плетнев 519 .

М. А. Чернышева справедливо усматривает здесь прямую отсылку к знаменитому апофеозу Вольтера в Комеди Франсез 30 марта 1778 года 520 . Тогда классика, сидевшего в ложе, торжественно увенчали лаврами, а на сцену был вынесен его бюст, также украшенный лавровым венком. Самому Крылову и большинству присутствующих было, несомненно, известно и о ежегодных чествованиях Мольера, которые с 1821 года происходили в том же театре. В 1837-м свидетелем такого апофеоза стал Гоголь:

В очередной раз такое представление состоялось в день рождения Мольера 15 января по новому стилю (3 января по старому) 1838 года, то есть совсем незадолго до того, как начал работу организационный комитет крыловского юбилея. Его описание можно было прочесть во французской прессе 522 . Организаторы таким образом воздали должное и театральным заслугам юбиляра, напоминая, что Крылов отнюдь не только баснописец 523 .

Русской традиции увенчания лаврами литератора, к тому же живого, еще не существовало. Единственный подобный случай (наверняка памятный самому Крылову и Оленину) произошел 23 сентября 1815 года на вечере в доме петербургского гражданского губернатора М. М. Бакунина после премьеры комедии А. А. Шаховского «Урок кокеткам, или Липецкие воды». Литераторы круга «Беседы любителей русского слова» с преувеличенным энтузиазмом чествовали драматурга, а в несколько курьезной роли Музы или Славы, награждающей победителя, выступила уже немолодая хозяйка дома. Это из ряда вон выходящее событие вызвало острую реакцию противоположного литературного лагеря и стало отправной точкой для создания «Арзамаса» 524 .

Тем более значимо появление венков на юбилее Крылова. Сценарий праздника, несомненно согласованный с Уваровым, не предполагал ни торжественного поднесения баснописцу венка, ни тем более увенчания его лаврами; в присутствии высших государственных сановников, на фоне награждения орденом и милостивым рескриптом это выглядело бы двусмысленно. Вероятно, поэтому столь важный символический акт организаторы передоверили дамам, формально вынеся его за рамки сценария. Несмотря на искусственную «случайность» этого жеста, венок, без сомнения, был воспринят всеми присутствующими как знак «классического» достоинства юбиляра. Именно на это указывает Лобанов:

Символичность ситуации: патриарх литературы, принимая знак высшего отличия, благословляет идущих ему на смену и приобщает их к своей славе, – привлекла внимание младшего литературного поколения. 26-летний Е. П. Гребенка, к этому времени уже известный своими баснями («Малороссийскими присказками»), на следующий день после торжества написал стихотворение «Лавровый листок»: