Следующие слова принадлежат Сикарду, епископу Кремонскому. Тогда же в Кремоне был некий муж, простой, весьма верующий и набожный, именем Омобоно [Добрый человек]; после его кончины по заступничеству и заслугам его Господь явил сему миру многочисленные чудеса. По этой причине в 1199 г. я отправился паломником в Рим, был на приеме у верховного понтифика /f. 216c / и милостью Божией успешно добился, чтобы Омобоно церковным решением причислили к лику святых.

И в том же году жители Болоньи пришли в Чезену, чтобы выступить против Маркоальда. И после смерти Генриха VI названный Филипп, брат Генриха, стал королем и был в раздоре с Оттоном, и погиб от меча.

В лето Господне 1199 жители Реджо, находившиеся на службе у пармцев и кремонцев, со своим войском выступили против миланцев и пьячентинцев и подошли к Борго-Сан-Доннино, и между ними произошло большое сражение, и был взят замок Пойяно.

В лето Господне 1200 римляне силой подчинили жителей Витербо, с триумфом доставив в Рим богатую добычу и людей.

В лето Господне 1201 жители Константинополя, питая ненависть к тирану Алексею [346] , неожиданно короновали некого Иоанна. Но они же его и низложили во дворце. Вот почему ближайшей ночью его убили варяги [347] Алексея. Во время этого столкновения был освобожден из темницы юноша, сын Исаака [348] . В том же году в восьмой день перед концом сентября [23 сентября] жители Реджо победили, захватили в плен и обратили в бегство жителей Модены в деревне, называемой Формиджине. И жители Реджо гнали их до долины Тенцоне. При этом они захватили моденского подеста, господина Альберто из Лендинары, и почти всех моденцев.

В лето Господне 1202, словно в году юбилейном [349] , почти вся Ломбардия заключает соглашение о пятилетнем перемирии. Я по справедливости могу назвать этот год юбилейным, ибо великое множество паломников, во искупление грехов стремившихся в Иерусалим, опоясались мечом [350] . Первыми среди них были Балдуин Фландрский, Людовик, граф Блуаский, а также и Бонифаций, маркиз Монферратский. В том же году в Сирии было сильное землетрясение, сотрясавшее большие и /f. 216d/ малые города. Даже почти весь Тир был разрушен. Кроме того, в той же самой провинции видели великое сражение звезд, в котором северные звезды одержали победу над восточными. Что, несомненно, предвещало собою грядущую погибель. В самом деле, упомянутые паломники, собравшиеся в Венеции и отправившиеся в путь [351] с венецианцами при поддержке досточтимого мужа дожа Энрико Дандоло и венецианских кораблей, сначала напали на Задар, укрепленнейший город в Далмации, расположенный в Адриатическом заливе и враждебный венецианцам; после непродолжительной осады венецианцы его разрушили. Между тем упомянутый юноша, сын императора Исаака, освобожденный из темницы, прибыл к своему родственнику Филиппу [352] , королю Германии, умоляя оказать ему помощь. В том же году в июне месяце пришли жители Вероны с боевыми повозками и жители Феррары с боевой повозкой и со своими войсками и осадили замок Рубьеру [353] , применяя осадные машины и снаряды для метания камней, однако названному замку они не причинили никакого вреда. В том же году, при господине Герардо Роландини, подеста Реджо, вода реки Секкьи была отдана реджийской коммуне при содействии судей: господина маркиза Гвидо Лупо, гражданина и подеста Пармы, Гвариццо да Микара и Аймерико Додоми, подеста Кремоны, как написано в регистре коммуны [354] Реджо.

В лето Господне 1203 в Сирии было такое множество саранчи, что она погубила все всходы. В том же году упомянутый дож и остальные бароны, проявив единодушие, взяли юношу [Алексея], пересекли Адриатическое море /f. 217a/ и достигли Иллирика. И прежде всего подчинился юноше [город] Дураций. Подчинив и остальное побережье, они через Геллеспонт достигли Константинополя. Между тем находившиеся в Константинополе венецианцы и другие латиняне подвергались жестоким преследованиям со стороны греков и варягов, которые нападали на них, хватали и убивали. И хотя граждан убеждали принять законного наследника престола и изгнать тирана, они отказались; тогда латиняне храбро ворвались в город, разорвали портовые цепи и потопили корабли. И когда они осаждали Влахернский дворец, греки для замешательства врагов установили на стене Одигитрию, то есть икону Святой Девы, сделанную для самой Девы евангелистом Лукой. Эту икону латиняне благоговейно чтили. Затем греки вынесли Василографию, то есть сочинение о царях некого пророка Даниила Ахейца, который в темных выражениях изложил преемственность константинопольских императоров. Когда прочитали о том, что, хотя и придет светловолосый народ на погибель города и завоюет его в тяжелом бою, однако в конце концов (да случится это с ними самими) он погибнет, греки, положившись на это предсказание, внезапно напали на латинян. Но после того как город подвергся смелой атаке и с суши, и с моря и большая часть его была сожжена, тиран бежал. Исаака восстановили, а в июле месяце в соборе Святой Софии торжественно короновали юношу Алексея [355] . Затем, поскольку греки принародно подвергали латинян многочисленным оскорблениям и тайно убивали, латиняне, взявшись за оружие, снова сожгли город и унесли богатую добычу.

Затем юный император, со/f. 217b/брав войско, с помощью баронов обратил в бегство тирана, укрывавшегося в Адрианополе, и покорил Фракию. Но когда паломники потребовали обещанное им большое вознаграждение, император отплатил им неблагодарностью за оказанные ему услуги: вняв дурному совету греков, он тайно и явно противился выплате. И вот, посеяв между ним и латинянами семена раздора, греки, питавшие к нему [Алексею IV] ненависть, сделали императором некого Константина; народ же избрал императором Алексея Мурцуфла [356] . В этой борьбе [за власть] сильнее был Алексей Мурцуфл. А юный Алексей, процарствовав едва шесть месяцев, был задушен; умер и его отец Исаак. Тиран Мурцуфл отказал паломникам, требовавшим выплаты денег. Вот почему венецианцы и паломники, объединившись, напали на город, опустошили все окрестности, обратили в бегство Мурцуфла, скрывавшегося некоторое время в лесных убежищах, захватив его брата, знамя и царскую икону. Греки же, самонадеянно рассчитывая на свою силу, вооруженные скорее бранными речами, чем телесной силой и отвагой душевной, сопротивлялись.

В том же году царь Армении [357] осадил Антиохию, но, хотя он и вошел в нее с войском, не овладел ею. В том же году магистр Петр, кардинал, легат апостольского престола, вручил в Селевкии, городе Киликии, когда я (Сикард. – Прим. пер.) там был, армянскому католикосу мантию, а четырнадцати его епископам митры и пасторские посохи в присутствии армянского царя, получив от него заверение в надлежащей верности святой Римской церкви.

В лето Господне 1204 был большой урожай зерна и винограда: за 12 имперских солидов давали секстарий пшеницы, и за 4 имперских солида – секстарий спельты и гречихи, и за 8 имперских солидов – секстарий бобов. И /f. 217c/ был большой падеж скота и болезни среди волов и свиней; и Пасха пришлась на День святого Марка [25 апреля].

В том же году, поскольку наглость греков, сопровождаемая оскорбительными словами, усиливалась, венецианцы и бароны опоясались для войны и, подступив к городу и с суши и с моря, храбро начали сражение. Греки сопротивлялись, применяя машины, дротики и стрелы. Но когда они выбились из сил, рыцари стремительно вошли в город. Мурцуфл бежал. Жители, приведенные в смятение, выбрали императором другого, а именно Аскари. Но на рассвете латиняне захватили Влахернский и Буссалеонский дворцы. Что же дальше? После уничтожения множества греков народ этот, некогда бывший дщерью премудрости [358] , а ныне лишенный ее, покинутый духом совета, рассеялся, как пыль, исчез, как дым, иссох, как трава [359] , и народ латинский в апреле месяце победоносно овладел Константинополем [360] . Затем бароны короновали императорским венцом Балдуина, графа Фландрского, с общего согласия разделив империю на части [361] . Именно: четвертая часть досталась императору, половина из трех четвертей – венецианцам, и остальное – паломникам. А маркиз Бонифаций, взявший в жены императрицу Маргариту, [супругу] покойного Исаака, сестру Аймерика, короля Венгрии, потребовал себе Фессалонику. Мурцуфл же, придя к тирану Алексею и пытаясь соблазнить его льстивыми речами, вселяющими какую-то надежду, был ослеплен. Вернувшись в город, он добился у латинян прощения. Но когда он вновь замыслил предательские козни, его по приговору сбросили с колонны Тавра, так что как он возгордился, «восшед на высоту» (Еф. 4, 8), так и /f. 217d/ упал с высоты в пропасть. Когда же Аскари бежал через Геллеспонт, победители латиняне почти овладели греческой монархией. Итак, сбылось пророчество, предсказанное неким греческим астрологом: «Радуйтесь, семь холмов, но не тысячу лет». Ибо со времени Константина [362] не прошло еще тысячи лет, когда семипрестольный град, то есть Константинополь, упал с вершины радости в пропасть уныния.