— Я остаюсь, — отрезала Трой.

— Хорошо, — вздохнул Аллейн. — Только прошу вас, не обижайтесь на меня. И, если хотите, оставайтесь со своими учениками. А я, если позволите, побеседую с Пилгримом.

Трой устремила на него горестный взгляд. В её глазах блестели слезы.

— Господи, как мне вас жалко, — пробормотал Аллейн.

— Меня не за что жалеть, — сказала Трой и, резко повернувшись, зашагала к двери.

Едва она вышла, появился Фокс.

— Пошлите за Пилгримом и заходите сюда, — приказал Аллейн.

Фокс отдал кому-то распоряжения и вернулся.

— Мы должны действовать с оглядкой, Братец Лис. Он может что-нибудь отмочить.

— Да, сэр.

Они молча стояли у камина. Полицейский привёл Пилгрима. Второй сотрудник Ярда вошёл следом за ними и расположился у двери.

— Доброе утро, — поздоровался Пилгрим.

— Доброе утро, мистер Пилгрим. Мы хотели бы кое-что уточнить в связи с вашими показаниями.

— Да, пожалуйста.

Аллейн сверился с записной книжкой.

— На сколько миль хватает вашему автомобилю одного галлона бензина? — спросил он.

— На шестнадцать.

— Вы уверены?

— Да. А на трассе — даже больше.

— Понятно. Теперь, если не возражаете, вернёмся к пятничному вечеру в доме мистера и миссис Паскоу. Вы помните, как протекала процедура приёма кофе?

— Да, конечно.

Он поочерёдно обвёл взглядом Аллейна и Фокса, а потом снова посмотрел на Аллейна.

— Расскажите, пожалуйста, кто разливал кофе, а кто разносил чашечки.

— Пожалуйста. — В голосе Пилгрима прозвучало лёгкое недоумение. — Я только не понимаю, какое отношение это может иметь к Соне… Или к Гарсии… А, вас интересует, почему Вал показалось, что её кофе горчит. Мой тоже горчил. Просто неимоверно.

— Вспомните, кто разливал кофе.

— Миссис Паскоу.

— А кто разносил чашечки?

— Э-ээ… я сам.

— Прекрасно. А помните ли вы, в каком порядке разносили чашечки?

— Я не совсем уверен. Впрочем, помню. Сперва я поставил две чашечки перед Вал — ей и себе. Потом заметил, что у капитана кофе ещё нет, и следующую чашечку отнёс ему. Миссис Паскоу взяла себе кофе сама. Тогда я вернулся к Вал и мы начали пить кофе.

— Вы оба пили чёрный кофе?

— Да.

— С сахаром?

— Да.

— Кто клал в кофе сахар?

— Господи, откуда мне знать! Наверное — я.

— Вы не говорили, что ваш кофе горчит?

— Нет, мне было неловко. Я только посмотрел на Вал и поморщился, а она понимающе кивнула. Потом сказала: «Сибил, милочка, это не кофе, а какая-то отрава». У миссис Паскоу просто челюсть отвисла. — Пилгрим вдруг хохотнул. — Вал порой бывает удивительно прямолинейна. Тогда они обе спросили меня, и я сказал, что да, мол, случалось мне пробовать менее горький кофе. Или что-то в этом роде. Мне было жутко неловко.

— Да, я вас прекрасно понимаю. А позднее, когда мисс Сиклифф пожаловалась на головную боль, вы дали ей аспирин. Это так?

— Да. А что? — Пилгрим выглядел озадаченным.

— Таблетки были у вас в кармане?

— С какой стати? Я поднялся наверх и достал бутылочку из чемодана. Слушайте, мне непонятно, куда вы клоните.

— Прошу вас, мистер Пилгрим, отвечайте на мои вопросы. Когда именно вы дали мисс Сиклифф аспирин?

— Когда она отправилась спать. Я принёс бутылочку из своей спальни и дал Вальме сразу три таблетки.

— Она их выпила?

— Нет. Мы заглянули к ней, когда она уже лежала в постели, и Вал пожаловалась, что не сможет проглотить таблетки, поэтому я растворил их в воде.

— Она выпила этот раствор?

— Не знаю, инспектор. Я оставил стаканчик на столике у изголовья её кровати.

— Понятно, — кивнул Аллейн. — А где бутылочка?

— Какая бутылочка? А, вы имеете в виду аспирин. Не знаю. Должно быть, где — то у меня.

— Что вы делали в пятницу вечером после того, как покинули комнату мисс Сиклифф?

— Мы выпили по рюмке с Паскоу и я пошёл спать.

— Вы не вставали ночью?

— Нет.

— А спали крепко?

— Как убитый, — ответил Пилгрим. Он заметно побледнел, но смотрел прямо в лицо Аллейну.

— Странно, что вы спали так крепко. В ту ночь бушевала страшная гроза, — соврал Аллейн. — Сверкали молнии. Хлопали двери. По всему дому метались горничные. Неужели вы ничего не слышали?

Пилгрим задумался.

— Очень странно, но я и в самом деле спал беспробудным сном. Я вообще на сон не жалуюсь, но в ту ночь я словно куда-то провалился. Должно быть, коньячок у Паскоу оказался для меня слишком крепок.