Я выгибаю бровь.

— Ты же знаешь, что я не влюблена в тебя, верно?

Он усмехается.

— Ай, я так и думал. Но одному Богу известно, сколько раз у меня был случайный секс с цыпочкой, закончившийся тем, что она прониклась ко мне чувствами. И это не ее вина, — быстро говорит он, видя выражение моего лица. — Ты ничего не можешь поделать со своими эмоциями. Но, блин. Я люблю тебя, Лейла. Я не хочу, чтобы тебе было больно. Не из-за меня, не из-за Джоша, не из-за дурацкой рубрики нашего тупого подкаста. — Он кладет свою большую руку поверх моей. — И если эта мысль придет тебе в голову, нам придется со всем покончить. Потому что я не собираюсь разрушать нашу дружбу.

Я медленно киваю.

— То же самое касается тебя. Если обнаружишь, что безумно влюбляешься в меня, мы все отменим.

— Супер. — Зак чокается нашими бокалами с таким энтузиазмом, что его пиво выплескивается на стол. — Это будет нечто.

Джош слегка улыбается и поднимает свой бокал, но больше ничего не говорит. Я делаю глубокий вдох, глядя на разложенные перед нами бумаги.

— Итак. Где мне расписаться?

Джош постукивает пальцем по нижней части листа. Я беру ручку и нацарапываю внизу свою подпись. Зак вскрикивает, когда я кладу ручку.

— Замечательно. Соберись с духом, малышка. Ты вот-вот получишь полноценный опыт общения с парнем. Вдвойне.

— Но сначала… — Джош поднимает бумаги, аккуратно складывая их вместе. — Тебе придется записать с нами эпизод. Увидимся в студии в одиннадцать.

Я решительно киваю, стараясь не обращать внимания на нервные спазмы в животе.

Лейла

Воскресное утро — день записи подкаста, и я в ужасе.

Ребята записываются в медиастудии, принадлежащей их продюсерской компании — «BuzzTone». Комната маленькая и уютная. Здесь стоит круглый стол с микрофонами и записывающим оборудованием, окруженный четырьмя мягкими стульями, расставленными как можно дальше друг от друга, чтобы наши голоса не попадали в микрофоны друг друга. На каждом месте, рядом с кипой распечатанных электронных писем, на которые мальчики должны будут отвечать, стоят бутылки с холодной водой. Комната странной формы: треугольная, с низким потолком и без окон.

— Это для предотвращения эха, — объясняет Люк, усаживаясь в свое кресло и регулируя высоту так, чтобы его длинные ноги помещались под столом. — Параллельные друг другу стены усиливают эхо, поскольку звуковые волны легче отражаются между них. — Он кивает на черную пенопластовую упаковку из-под яиц, покрывающую две стены. — То же самое и с акустической пеной. Выступающие узоры поглощают звуковые волны гораздо лучше, чем это сделал бы плоский кусок пенопласта.

Я не могу удержаться от улыбки, несмотря на свои нервы.

— Спасибо Вам, мистер Мартинс.

Он бросает на меня равнодушный взгляд. Когда я наклоняюсь, чтобы поставить свою сумку на пол, мои кожаные брюки слегка поскрипывают. Несмотря на то, что мы записываем лишь аудио, сегодня я одета в черный укороченный топ и высокие сапоги. Боевая одежда. Ничто не заставляет меня чувствовать себя сильнее, чем наряд горячей злодейки из супергеройского фильма. И прямо сейчас мне нужна вся сила, которую я могу получить.

Я почти не спала. Не ела. Я провела всю ночь, переслушивая старые выпуски «Трех Одиноких Парней», анализируя то, как парни разговаривают и шутят, раздавая советы. Как бы ни старалась, я просто не могу представить то, как мой голос впишется в это легкое подшучивание. Я не смешная. Не обаятельная. Не остроумная. Ради бога, мужчины даже часа не могут со мной просидеть. Я настолько неприятна. Я наблюдаю, как Джош и Люк возятся с оборудованием, и мое сердце подскакивает к горлу. Я все испорчу.

— Эй, малышка! — Из дверного проема доносится низкий голос. Я поворачиваюсь и вижу Зака, входящего в комнату со стаканчиком кофе навынос. Он чмокает меня в щеку и слегка шлепает по заднице, заставляя подпрыгнуть. — Мм. Твоя задница сегодня выглядит великолепно.

Я свирепо смотрю на него, поворачиваясь, чтобы шлепнуть его в ответ.

— Хотела бы я сказать тебе то же самое.

Он просто сияет, отодвигая мой стул.

— Сядь и перестань быть такой сварливой. Послушай, я принес тебе кофе. Разве я не хороший парень?

— Мы еще не начали эксперимент, — бормочет Джош, уставившись на экран своего ноутбука, в то время как Зак ставит стакан у моего локтя и садится рядом. — Скажи что-нибудь в микрофон, Лейла.

— Малышка, — поправляет Зак. — Ты должен называть ее малышкой. Или дорогой. Или сладенькой. Что-нибудь действительно романтичное. — Он хмурится. — Я хочу внести поправку в контракт. Хочу, чтобы в письменном виде было указано, что я могу называть тебя любым ласкательным именем, которое мне нравится.