— Ты можешь и не слушать, — жестко произнес ее сын.

— Если Сюзанна так за себя опасается, — сказал Соломон Госсе, — то, думаю, лучше не включать эту запись

— Но я не вижу… — начал было Вингфилд и остановился. — Ну хорошо. Тебе, Сю, ее и не придется слушать. Ты ведь можешь уйти в свою палатку. — Он повернулся к Кертис-Вейну. — Я пойду и принесу магнитофон.

Мак-Хаффи тут же вмешался.

— Процедурный вопрос, господин председатель! Причастные лица не должны иметь доступ к вещественным уликам.

— О, да ради бога! — воскликнул Вингфилд.

— Здесь, мне кажется, Мак все же прав, — заметил Боб Джонсон.

Кертис-Вейн с совершенно официальным видом спросил у Сюзанны Бриджмен, не предпочтет ли она покинуть их.

— Я, собственно, не знаю… Нет, я остаюсь. Если вы уж так настаиваете,

— сказали она и не сдвинулась с места.

— Раз ты не хочешь, чтобы мы включали эту запись, то у нас, как я считаю, нет на это никакого права, — сказал Соломон Госсе.

— А вот это, — с видимым удовольствием произнес Мак-Хаффи, — уже регулируется законом. Вынужден заметить…

— Мистер Мак-Хаффи, — прервал его Кертис-Вейн, — с законом наше разбирательство ничего общего не имеет. Никаких формальностей в обсуждении не соблюдается. Если миссис Бриджмен не хочет, чтобы мы слушали пленку, то мы, разумеется, этого делать не будем.

— Простите, господин председатель, — с глубоким возмущением произнес Мак-Хаффи, — но это только ваше личное решение. Нам же придется сделать соответствующие выводы. Лично у меня поведение миссис Бриджмен вызывает удивление. Тем не менее…

— Да слушайте вы эту пленку! — взорвалась Сюзанна. — Какое мне до этого дело! Можете включать!

В итоге Боб Джонсон принес магнитофон и поставил его на стол.

— Гроза могла его испортить, — сказал он, — но снаружи магнитофон не пострадал. Он был немного прикрыт от воды. Кто-нибудь знаком с этой моделью?

— Модель первоклассной, — отозвался доктор Марк. — С таким параболическим микрофоном она возьмет любой шепот и с десяти ярдов. Я никогда не мог позволить себе приобрести такой магнитофон, но разобраться в нем, пожалуй, смогу.

— В таком случае действуйте, Доктор. Удивительно, как возникшее из-за поведения Сюзанны Бриджмен напряжение было снято тем уважением, которое мужчины проявили по отношению к сложному механизму. Даже Клив в своей яростной, или какой уж она там была, замкнутости следил с интересом за подготовкой магнитофона к работе. Вингфилд, чтобы лучше видеть, облокотился на стол. Только Соломон не забыл в этот момент о даме и пересел к ней. Сюзанна не обратила на это внимания.

— Пленка кончилась, — сказал доктор Марк. — Это обнадеживающий признак. Одну минуту, я перемотаю. — Послышались быстрые, невнятные вздохи, сопровождавшие перемотку пленки в обратном направлении. — Готово.

И палатку заполнил громкий, педантичный голос Кейли Бриджмена:

«Новозеландская ночная сова. Известна также под названием „ру-ру“. Десятое января 1977 года 22 часа 12 минут. Буковый лес на плоскогорье мыса Парсона Южные Альпы. По верованиям маори, является предвестником смерти».

Наступила пауза. Пленка спокойно перематывалась с одной катушки на другую.

«Уруу, уруу!»

Зловещий крик ночной птицы прозвучал так резко и пронзительно, будто сова сидела над самой палаткой. Последовал отдаленный отклик. Зов и ответ повторялись с регулярными перерывами и затем прекратились. Обождав еще с полминуты, слушатели зашевелились.

— Очень удачная запись, — сказал доктор Марк. — Чудесное звучание.

«Но ты уверен, дорогой? Ты действительно уверен?»

Голос принадлежал Сюзанне Бриджмен. Все изумленно обернулись к ней. Она вскочила на ноги, кусая зубами побелевшие суставы сжатой руки.

— Нет! — прошептала она. — Нет, нет!

Соломон бросился через стол, но не смог дотянуться до магнитофона, из которого как бы с издевкой над ним самим зазвучал его собственный голос:

«Конечно, уверен, дорогая. В этом нет никаких сомнений. Он свалился в-вниз вместе с м-м-мостом».