Никого.

В коридоре было совершенно пусто. Уже потом ей вспомнилось, что, когда она открывала дверь, кажется, тихо закрылась чья-то другая.

Она немного постояла, но не услышала ни звука. Тогда, решив, что это царапание у дверей ей просто приснилось, она легла и сразу же уснула снова.

Когда она проснулась, было совсем светло и все, как видно, уже встали — слышались приглушённые стуки, голоса, шаги в коридоре и какой-то шум в соседней каюте номер 8. Потом раздался стук в её собственную дверь, и вошла миссис Тритуэй с чаем.

— Что-нибудь случилось? — спросила Трои.

— Да как вам сказать, миссис Аллейн, — ответила та, излучая улыбку. — И да и нет. Дело в том, что мисс Рикерби-Каррик, кажется, нас покинула.

— Покинула? То есть уехала?

— Да.

— Но как же?…

— Очевидно, это произошло очень рано, ещё до того, как мы встали, а Том уже в шесть был на ногах.

— И что же, она даже не оставила записки?

— Да нет, записочку оставила. Нацарапала на клочке газеты: «Меня срочно вызвали. Прошу извинить. Напишу».

— Как странно.

— Муж думает, что за ней кто-то приехал ночью: какие-нибудь знакомые на машине, а может, она вызвала такси из Толларка или Лонгминстера. Кто её знает. А день сегодня чудесный, — заметила она и вышла.

Когда Трои вошла в салон, там уже близилось к концу обсуждение внезапного отъезда мисс Рикерби-Каррик. Приход Трои ненадолго оживил угасший интерес. Её засыпали вопросами: не говорила ли ей что-нибудь «беглянка»? Остальным она не говорила ничего.

— Вернее было бы сказать, не говорила ничего интересного, — ехидно уточнил Кэли Бард.

— Мистер Бард, вы злой. Как вам не жаль бедняжку? — вступилась мисс Хьюсон.

— А почему это она «бедняжка»? — возразил он.

— Вы прекрасно знаете почему, — сказала Трои. — О ней просто нельзя думать иначе, чем о «бедняжке мисс Рикерби-Каррик», и это делает её ещё более жалкой.

— Вы прелесть, — сказал Бард.

Трои ничего не ответила. Доктор Натуш, не принимавший участия в разговоре, взглянул на неё сочувственно — вероятно, у неё был очень растерянный вид.

Мистер Лазенби с похвалой отозвался о душевных свойствах мисс Рикерби-Каррик. Он сказал, что она воплощённая доброта. Мистер Хьюсон сухо заметил, что она «несколько возбудима». Мистер Поллок согласился с этим: «Ни на секунду не умолкнет».

«Они все рады», — подумала Трои.

Она вышла на палубу. Теплоход уже отчаливал, когда смотритель шлюза крикнул, что им только что звонили из таксомоторного парка в Лонгминстере. Мисс — как её там — Каррик просила сообщить, что её вызвали к больной подруге.

— Спасибо. — Шкипер вернулся к рулю. Во время этого разговора доктор Натуш вышел на палубу и спросил:

— Миссис Аллейн, не могли бы вы уделить мне несколько минут?

— Да, конечно, — сказала Трои. — Разговор будет конфиденциальный?

— Пожалуй. Может быть, пройдём сюда? Они прошли за груду приоткрытых брезентом шезлонгов. Здесь же, на палубе, лежал уже спущенный надувной оранжевый матрац.

Доктор Натуш наклонился, взглянул на него и сказал:

— Мне кажется, мисс Рикерби-Каррик спала здесь ночью.

— В самом деле?

— Во всяком случае, она собиралась это сделать. Трои промолчала.

— Миссис Аллейн, вы, надеюсь, простите мой вопрос, и, если не хотите, не отвечайте. Она разговаривала с вами вчера вечером, вернувшись на борт?

— Нет. Я рано ушла в каюту: у меня был приступ мигрени.

— Да, мне вчера показалось, что вы плохо выглядите.

— Приступ скоро прошёл. Но, возможно, это она царапалась ко мне в дверь. Я очень крепко спала, а когда отворила дверь, в коридоре никого не было.

— Понятно. Она намекала мне, что собирается вам что-то сообщить.

— Да, я знаю. Вы считаете, — спросила Трои, что мне следовало зайти к ней в каюту?

— Нет, нет. Просто мисс Рикерби-Каррик о вас очень высокого мнения, и я думал, может, она собирается… — Он замялся, потом твёрдо закончил:

— Дело в том, что вчера она беседовала со мной о своей бессоннице. Мисс Хьюсон дала ей несколько американских таблеток, и мисс Рикерби-Каррик хотела выяснить, что это за таблетки.