К весне 2012 года основной этап работ был завершён. Пока ожидалось поступление средств на строительство, Николай Петрович решил заняться насущными вопросами подземного транспорта, ближе и глубже проникнуть в нюансы и повседневные проблемы. Для этого он инкогнито как простой смертный и раньше частенько спускался в подземку и трясся в переполненных вагонах, попеременно проверяя все линии метро.

Сегодня в его как всегда чётко регламентированный план входила консультация с представителями фирмы, выигравшей тендер на строительство первой очереди «тоннельных трасс». По окончанию переговоров, когда, наконец, чертежи с проектами, которые Завесов решил просмотреть дома, были аккуратно свёрнуты и вложены в тубу, директор метрополитена остановил служебное авто на проспекте Мира и вошёл в метро «Олимпийская» – так недавно была переименована станция ВДНХ, название которой ещё в прошлом веке потеряло свой смысл.

В этот роковой день 2012 года он, повинуясь внутреннему наитию, определил для ревизии отрезок Рижско-Калужской линии. Ровно в семь часов вечера, в «час пик», полковник Завесов был внесён толпой в душное чрево голубого вагона. Двери мягко сошлись за спиной Завесова, и поезд отчалил от платформы, как предполагалось, в сторону центра.

И вот толчок… грохот… огонь…

– Итак, это случилось! – промелькнуло в голове Завесова.

Но вот гроза прекратилась, и тусклый свет забрезжил сквозь стёкла вагона, подёрнутые странной мутной плёнкой с ржавыми подтёками. Стараясь разглядеть что-то снаружи, пассажиры в недоумении переглядывались: пустое пространство спереди и сзади за окнами свидетельствовало о том, что куда-то исчезли остальные вагоны. Не было и защиты толстых стен тоннеля, пропавших вместе со змеящимися по ним кабелями. Казалось, вагон плывёт в воздушном пространстве среди мягких облаков. «Принудительная», как во всех устаревших вагонах, не работала, свидетельствуя о том, что вагон на самом деле стоит на месте.

Окрик Завесова заставил людей замолчать. Наступившая тишина была особенно разительна после грохота урагана и визга женщин. Пассажиры, как в коме, застыли на своих местах, пытаясь собрать воедино свои мысли и чувства, чтобы осмыслить ситуацию, масштабы и трагизм которой им ещё предстояло выяснить. Постепенно наступило некоторое оживление: кто-то как в трансе – лепетал чепуху, выкрикивал что-то. Были и те, кто достаточно стойко воспринял происходящее, а некоторые даже пробовали шутить, и в их глазах читалось осторожное любопытство.

Вместе с Завесовым вопрос «Что произошло?» мучил и остальных. Пассажиры злополучного вагона стали понемногу приходить в себя, высказывая вслух свои предположения:

– Наверное, тоннель обрушился, а на улице гроза – вот нас и залило!

– Мы куда-то провалились. В земле есть пустоты, о которых могут не подозревать ни проектировщики, ни строители. Они могут неожиданно обвалиться, и тогда туда проваливаются дома и машины.

– Сверху открытое пространство – иначе на нас не смогла бы обрушиться гроза.

– Кажется, нам предстоит долгое ожидание! Но нас обязательно вызволят, – обратился к своей соседке слева, темноволосой миловидной женщине, пожилой человек интеллигентного вида с седым ёжиком на голове. И галантно продолжил: – Радует только такое приятное соседство!

Удивительное спокойствие соседа и его явное желание пообщаться её слегка раздражало, и она повернула голову в сторону бокового окна. Увиденное заставило сжаться от страха – следующего вагона больше не было видно!

– О, Боже! – и она инстинктивно прижалась к плечу соседа.

– Простите за неучтивость, разрешите представиться: Ургант, Вячеслав Карлович.

– Анна Владимировна, можно Анна… – машинально ответила женщина, поспешно убирая в сумку спицы с только что начатым вязанием.

Становилось душновато, и единственное желание всех было поскорее вырваться из заточения. Кто-то закричал: «Выпустите меня отсюда!», кто-то стал пытаться раздвинуть двери, а кто-то безуспешно колотил в окна кулаками, сумками и даже ботинками.

– Что бы ни случилось, мы должны сохранять спокойствие и действовать обдуманно, – произнес Завесов, – попробуем выйти из вагона. Женщины и дети пусть отойдут от дверей! Кто посильнее, ко мне! Будем отжимать двери – я покажу, как это делается!

Пассажиры безропотно подчинились приказу, и Завесов с несколькими помощниками принялись за дело.

Вскоре двери были распахнуты, и перед взором людей предстала странная картина. Вагон, казалось, повис в небе, покоясь на плотных ватных подушках. Внизу, насколько хватало взора, расстилались подёрнутые лёгким туманом зелёные долины и леса, перемежающиеся реками и озёрами. По всему выходило, что вагон «застрял» на окутанной плотными облаками плоской вершине какой-то горы или холма.

– Куда мы попали?!

– Это не Москва!

Изумлённые люди толпились у дверей, опасаясь покинуть вагон. Удивлению их не было предела!

Около полусотни усталых и пребывающих в неизвестности людей окружили ярко полыхающий костёр. Кто-то сидел, кто-то полулежал, несколько мужчин подбрасывали в костер хворост, больше похожий на сушняк, обычно встречающийся на песке. Кто-то молча наблюдал, как в небе одна за другой загораются незнакомые звёзды. Другие заворожено погрузили свой взгляд в огонь, силясь вспомнить что-то очень важное, а может быть и не такое уж важное, но странным образом забытое. Некоторые разглядывали друг друга, бессознательно выделяя из толпы наиболее симпатичные им лица.