– Товарищ капитан, да нам по 16 лет! – настаивал Илюха.

– Это ты мамке сказки расскажи! Я же сказал, пацаны, брысь отсюда по домам!

– Товарищ капитан, - включился Никита. – Нет у нас никого, сироты мы, с голоду помрем, а вам мы пригодимся!

– Пригодитесь? Кашу есть? Да не похожи вы на сирот… Видел я сирот: грязные, худые, оборванные, уставшие, взгляды затравленные… А вы, крепкие, чистые, взгляды наглые, уверенные… Как пить дать – из дома на фронт сбежали! Так что, домой к мамке!

– Нет у нас тут никого из родных… если на ту сторону переплывем, возьмете к себе в подразделение?

– Так... утомили вы меня. Смирнов, Ивашов! Сделайте так, чтоб я их больше не видел! Сдайте в комендатуру или милицию!
– скомандовал капитан.

– Не надо… мы сами уходим. – Илья кивнул ребятам.

Ребята не стали грубить, решили просто уйти, только вот молоденький солдат, лет 20 решил подтолкнуть Серого, «для скорости».

– Вот козел, - вспылил Серый.

– По пищи еще, «сопля»! – ухмыльнулся молодой солдатик.

– Кто еще «сопля»! Фрица – то живого видел?

– Ты как будто видел!

– И не только видел… - ответил, обернувшись через плечо Серый.

– Бойцы, что за детский сад? – раздался властный голос. Метрах в пяти стоял офицер с четырьмя «шпалами» в петлицах – полковник.

– Товарищ полковник! Капитан Мульков приказал увести мальчишек из расположения подразделения и сдать в комендатуру.

– Местные? Бегунки? – поинтересовался полковник.

– Капитан Мульков считает, что бегунки, очень уж на беженцев не похожи.

– Товарищ полковник! – только было начал Никита, но полковник уже развернулся и пошел своей дорогой.

Через 2 часа трио вернули в детский дом…

Дубль два…

Детский дом готовился к эвакуации, мальчишки помогали, чем могли, но, 17 июля, за день до отъезда, ребята вновь сбежали. В это раз они пошли на юг, вдоль Дона, туда, где шла железная дорога. Воинский эшелон – хороший шанс уехать на фронт, если часовые не заметят.

Заметили…

Никакие просьбы и уговоры не помогли – просто ссадил, сказали, что если идти по рельсам – не заблудятся…

Ребята пошли по рельсам, только не в обратном направлении, а к фронту… Впереди на рельсах сидело двое босых мальчишек, очень похожих друг на друга, видимо, братья: один постарше, второй чуть младше – погодки.

– Откудова такие? Что, с поезда ссадили? – поинтересовался тот, что постарше.

– Сам видишь… - вздохнул, Никита. – Решили топать на своих двоих… А вы откуда?

– Местные мы, вербовские… - ответил старший. – Лады, Колька, пойдем до станицы…

– А мы дальше – вдоль дороги пойдем, - прощупал почву у местного мальчишки Илья.

– Не, не пройдете, там мост через Дон, по нему никого не пускают. В темноте могут и стрельнуть, да, Вась? – авторитетно заявил, но все же запросил поддержку у старшего тот, что помладше.

– Колька верно говорит: на эшелон надо, только не берут нас на фронт… Проще у бабки Авдотьи лопух выпросить, когда под куст присел… Ладно, пойдем мы, неча следующий эшелон ждать … Слухай, Колька! Лучше свой гарнизон сладим!

– Ну и гарнизон у вас будет, без ботинок – босоногий, что ли? – подурачился Серый.

– А чо… хоть и босоногий, но гарнизон… - уверенно произнес Вася.

Илья, Никита и Серый посмотрели на Ваську и Кольку, потом друг на друга…

– «Босоногий гарнизон»!!! – озарило Никиту, он с силой ударил себя по левой ладони кулаком. – Вот откуда, «Босоногий гарнизон», а мы даже не знали почему он «Босоногий»… Мы ведь даже не поинтересовались!

– Я интересовался… Думал, что вы тоже знаете… - совсем по-другому уже посмотрел Илья на братьев.

– А чо это вы шушукаетесь, а? – поинтересовался старший из братьев.

– Да погоди ты… Братья… Дай Бог память… Тимошины и Егоровы!

– Егоровы мы… - ответил старший после того, как ребята удивленно переглянулись. – А ты откель знаешь? А Тимошиных у нас нет, Тимонины есть: Аксен и Тимка… Лады, пойдем мы… Нате вам узелок, тут картоха, сухарей чуток, соль, лук, огурцы - вам нужней. Ну, бывайте, мы до хаты…

Трио молча смотрело вслед уходящим братьям…

– Они погибнут… лагерь был назван в честь них, - подтвердил догадку Илья.

– Так почему нам об этом не рассказали? – недоумевал Серый.
– Хотя… может быть должны были рассказать 22 июня… на «Зарнице». Или все местные – и так знают.