— Уснула… — выдохнула Сильвия, открыв через несколько минут глаза.

— Это было самое прекрасное, что происходило с нами.

— Что?

— Видеть тебя спящей. — Я ласково погладил ее по щеке. — Хочешь, посмотрим какой-нибудь фильм?

— Хотела бы, но у меня нет времени.

— Это будет короткий фильм.

Похоже, я заинтриговал ее.

Взяв ноутбук, я нашел на ютьюбе «Судьбу» Сальвадора Дали и Диснея. Этот фильм идет меньше десяти минут.

Он взволновал меня как никогда, наверное, потому, что, пока мы смотрели, голова Сильвии покоилась у меня на груди. Когда фильм окончился, глаза у нее блестели.

— Прекрасный фильм, — заключила она.

— Это верно, хотя я так никогда и не понимал, что он означает.

— Единственное, что тут можно понять, что понимать в нем нечего.

Наверное, она была права.

— А теперь мне и в самом деле пора идти. Угадай, кто меня ждет на площади у собора?

— Папа римский?

— Сильвана, — со вздохом ответила она, вставая и подбирая свои вещи.

— Но если она такая умница весь год, что же случилось на Рождество? Взорвалась?

— Нет, она все такая же. Попросила меня помочь ей выбрать подарок для моего сына, потому что боится ошибиться. Думаю, ей просто не хочется одной идти в магазин.

— Значит, умница сегодня ты!

Она засмеялась, пошла за своей косметичкой, а потом в ванную. Она делала это всегда после наших встреч. Прежде чем она вышла оттуда, я услышал, как застегнулась молния косметички. В ней таился наш секрет.

Однажды я сказал ей:

— В жизни каждого из нас имеется множество таких косметичек, которые тайно закрываются.

— В тебе явно погибает поэт, — усмехнувшись, ласково ответила она.

Вернулась ко мне уже в трусиках и лифчике, потом прошла за своей одеждой в гостиную.

— Почему бы тебе не остаться в постели? — спросила она. — Ты не представляешь, сколько я отдала бы, лишь бы побыть еще немного с тобой.

— А все Сильвана виновата.

Она присела на край кровати, чтобы надеть туфли, и я погладил ее по спине. Она повернулась ко мне, и мы молча посмотрели друг на друга.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил я.

Она ответила не сразу:

— Понимаю, что совершаю ошибку, что я — эгоистка, но пока я не в силах отказаться от тебя.

Мы поцеловались, потом она поднялась, и я проводил ее до дверей.

— Теперь увидимся только через две недели.

— Знаю, — с грустью ответил я.

Я подождал, пока она уйдет, и пошел на кухню.

Там, на столе, лежал пакет, перевязанный золотистой ленточкой с бантиком. Разволновавшись и в то же время почувствовав себя идиотом — ведь я ничего не подарил ей, — я набрал ее номер:

— Я чудовище, я не сделал тебе никакого подарка.

— Мне достаточно улыбки на твоем лице, которую вижу каждый раз, когда ухожу от тебя. Ты не представляешь, какой это подарок.

Мы попрощались, и я стал варить себе кофе.

Ожидая, пока он закипит, я смотрел на пакет. Следовало дождаться Рождества, но я не утерпел и тут же открыл его. В пакете оказался путеводитель для путешествия на машине по Западной Америке.

Уже многие годы никто не делал мне на Рождество никакого настоящего подарка — обдуманного, выбранного специально для меня.

Я послал ей сообщение:

«Моя жизнь стала прекраснее с тех пор, как в ней появилась ты».

ДВЕНАДЦАТЬ

Любовь — странная штука. Я всегда думал, что когда любишь человека, то знаешь, как он ведет себя и в твое отсутствие. Чувство — это форма знакомства с другим человеком.

Я спрашивал себя, что бы сделал ее муж, если бы заметил мое присутствие в жизни Сильвии. Я подозревал, что он все знает, но притворяется, будто ничего не ведает, потому что не представляет, что делать в такой ситуации.

«Я бы давно уже все понял», — подумал я. Хотя я знал ее гораздо меньшее время, все же понимал намного лучше. Понимал, хорошее ли у нее настроение, поссорилась ли она с кем-то, нервничает или волнуется. Мог почувствовать, когда она устала и когда ей скучно.

Однажды вечером я нашел ее мужа в «Фейсбуке». Было интересно посмотреть на него.

Мы с ним занимались любовью с одной и той же женщиной, а я даже не знал его в лицо. Мне хотелось иметь о нем представление.

Я представил, как он явится ко мне и набросится на меня, затеяв драку, и пришлось бы защищаться. И я задавался вопросом, у кого из нас двоих окажется преимущество.

Посмотрев его снимки, я уже не сомневался, что у меня, но злость делает человека сильнее, а он мог бы оказаться очень разозленным. Выглядел он как самый нормальный человек, и не было в нем совершенно ничего особенного. Одежда, улыбка, манера позировать — все самое обычное.