– У нас тут новинка есть, – вдруг пробасил мой злобный друг.

Я оживляюсь, делаю нерешительный шаг вперед. Торгаш морщится, шипит сквозь кариозные клыки. Повинно делаю шаг назад.

– Если намерены брать, то повесьте табличку на дверь, – машет он рукой.

Слушаюсь и повинуюсь. Прикрываю прозрачную дверь, вешаю табличку, что в данный момент винная лавка находится на ревизии. Толку, на мой взгляд, ноль, ведь мы все равно у всех на виду за этими стеклянными стенами. Но стоило мне свершить все манипуляции, лицо торгаша разгладилось.

– Если убедите меня, что ваша новинка стоит того, то непременно куплю, – осаждаю я вурдалака, чтобы не думал, что мне можно впарить все, что блестит. – Но убедить меня не так-то просто.

– Уж на этом я собаку съел! – осклабился вурдалак.

Заталкиваю поглубже вопрос о том, какую именно собаку. Собака собаке рознь. Если речь шла о маленькой таксе, то так себе аргумент. А вот если волкодав, то тут уже почет и уважение.

Торгаш пробежался пальцем по длинным рядам полок с выставленными бутылками вин и взял ту, что стояла в первом ряду прямо на уровне глаз. Не дав мне и рта раскрыть, он откупорил бутыль и в нос мне ударил характерный запах.

Хочешь что-то спрятать – поставь это на виду. Отсюда и эти стеклянные двери, и кровь в бутылке из-под вина в самых первых рядах.

– Что за дивный букет? – восторгаюсь я вполне искренне. – Жрецы какого прекрасного бога творят такое запредельное волшебство?

– Что жрецы? Гробовщики, вот кто творит истинные чудеса! – в глазах вурдалака зажегся кровожадный огонек.

Сказание №3: «Не заблудись на кладбище»

История эта простая. Далекое село, далекое кладбище. Пять девиц собрались однажды на погосте, принеся с собой по зажженной свече. И каждая принялась рассказывать страшную байку. Начинает говорить одна и гасит свою свечу. Затем следующая приступает и тоже гасит свечу. И вот осталась пятая, нерешительно держа в руках свою свечу. Дыхание девицы тревожило огонек. Девушка медлила, не решаясь потушить, хоть подружки подзуживали ее поскорее приступить к рассказу.

То была их давняя традиция. Еще с малых лет пять подружек брали из дому по свечке, а после бежали на кладбище, когда стемнеет. Там они испытывали свою силу духа, рассказывая страшные байки и постепенно погружаясь во тьму. Страшнее всего становилось, когда гасла последняя свеча.

Набравшись смелости, девушка, а звали ее Анка, наконец заговорила. Она потушила свечу, послушно начала историю, что услышала некогда от своей бабки, и история эта была о том месте, где они впятером и сидели.

Кладбище-то было на все село одно и, можно сказать без преуменьшения, живое. Оно росло ежедневно, заселяя в свои владения одного, а то и двух жильцов зараз. Многими легендами овеян был погост, говорили и о блуждающих мертвецах, и о безумных черных колдунах, что ночевали в чужих гробах, да о призраках, конечно же. Но не это всех пугало, ведь что мертвецы да неупокоенные духи? Все сказки это, так считали. Кто уж действительно страху наводил, так местный смотритель кладбища. Точнее, смотрительница. Старая карга, что пережила абсолютно всех в селе.

– Не помру, вечно здесь буду, – нарочито скрипящим голосом проговорила Анка, лишь смутно угадывая застывшие лица своих подружек в непроглядной темноте. – Не быть мне похороненной на этом кладбище, потому что я и так на нем живу.

Девушки прыснули над удавшейся пародией. Воодушевленная, Анка продолжала:

– Помогают старухе гробовщики-могильщики – шестеро мужичков, что, как говорят, сыновья ее.

– От кого уж она их родила? – прервала одна из слушательниц и тут же хихикнула: – От покойника?

– Да нет, от вороньего вожака, чья стая тут кружит постоянно! – насмешливо ответила другая.

– Да от статуи, что воздвигли почившему градоначальнику! Я видела, те гробовщики все равно что уродливые камни – здоровые, неповоротливые.

– А может, от лярв, что мертвой энергией питаются?

– Да не неси чепухи! Нет никаких лярв!

– А все остальное, стало быть, по вашему мнению, есть!?

– Да помолчите! – огрызнулась Анка, поежившись от странного ветерка, забравшегося за воротник. – Сейчас все расскажу, только слушайте.

Загалдели вдали потревоженные грачи, вторили лаем бездомные собаки, что армией слонялись по поселку и держали в страхе местный люд своим оборванистым видом. Тишина воцарилась, но Анка не спешила продолжать. Вслушивалась все, вглядывалась в темноту.

Белыми призраками высились над землей статуи – ангелы для усопших, оберегающие последнее пристанище. Между ними темнели кресты, а где не было крестов, там качались острые ветви облепихи. Анке казалось, что за ней наблюдают. Кто-то из-за креста, из-за крыла каменного ангела, средь облепиховых ветвей.