И вот, эти юнги всем своим взводом поступили под начало молодого кадрового старшины постоянного состава переходящей роты – моего бати. Ну, как под начало… Конечно, формально. Какое им начальство из старшин, они офицеров-то на «нефритовом жезле» вертели.

И все бы ничего… Все знали, что не надо юнг трогать попусту! Во избежание… Перебиться пару недель, пока их всех канцелярские крысы-писари приказами по разным частям раскидают, отправить туда, да и всё!

Но… один дятел (зачёркнуто) «сундук» (мичман), в недавнем прошлом колхозный тракторист из Нахичевани, про такое явление как юнги никогда не слыхавший, да и по русски-то говоривший не очень… послал этот взвод во главе с батей на ж/д станцию, на разгрузку угля. Ну, как же, всем известно, неработающий матрос – плохой матрос. Был выходной, все офицеры в городе и никто этого «командира» не остановил.

Делать нечего, приказ есть приказ. Кое-как построились и вразвалочку пошли в город.

И вот приходят они на станцию. Там стоят вагоны с углём, на угле лежат лопаты, а рядом пустые автоприцепы. И как там батя не командует, никто ничего не разгружает. Мол, хочешь, старшина, сам разгружай. Батя орать, а ему спокойно так говорят:

– На-ка тебе, салага, деньги и сбегай в магазин за водочкой! И колбаски купить не забудь. А на обед в часть не пойдём, здесь перекантуемся.

Тут приходит этот «сундук» контролировать рабочий процесс. К юнгам он не идет, чуткий, гад, а начинает мотивировать батю, мол, я тебя… и все такое. Батя молодой, жизни не знает, опять начинает орать на юнг. И всё! Один удар лопатой по голове сзади и солнце гаснет.

В госпитале к бате приходит военный дознаватель, мол, давай, рассказывай, что да как. Кто бил, кто не подчинялся? Батя ему говорит:

– Споткнулся, упал, ударился головой об лопату, которая на угле лежала…

Дознаватель спорить не стал:

– Ах, упал? Ну-ну.

Все записал в протокол и ушел.

А когда батя пришел в роту из госпиталя, его в тот же день отправили на гарнизонную гауптическую вахту, в просторечии, «губу». Всё верно. А что бы не врал начальству! Пробыв на «губе» пять суток на хлебе и воде, а в Совгавани «губа», ох-х, злая… батя, худой, грязный и тоже злой, вернулся в роту. Вроде всё, отстало начальство, за один косяк на флоте два раза не наказывают.

И тут к бате подходят те юнги… Улыбаются, приносят поесть, выпить, дружелюбно разговаривают. Молодец, мол, старшина, не заложил! Спасибо. Один вообще «зёмой» (земляком) оказался, из одного города. Так они с батей и дружат с тех пор.

«Председатель»

Этот юнга-зёма сейчас трудится у нас в Городе председателем огромного пригородного садоводства «Здоровье», откуда и его «погоняло». И в очень узких кругах городского начальства и криминалитета он хорошо известен. У него: 4 года войны + 3 года дисбата + 5 лет срочной службы! В итоге, он отдал Родине двенадцать лет службы, как с куста! Так и приехал домой на дембель с 12 шпалами на рукаве бушлата. Тогда солдаты и матросы срочной службы на рукаве носили желтые нашивки – «шпалы», по годам срочной службы. И не один патруль его не заставил те шпалы срезать. А потому, что все по закону и в военном билете отмечено.

Он серьёзный дяденька этот «Председатель» и на всю местную шпану клал с прибором. Они ему деньги носят за возможность воровать в Городе. Но, об этом, тс-с-с! Вокруг него сбились в группу человек двадцать, таких же как он фронтовиков и бывших штрафников, а это, ой какая сила! Но, не чисто криминальная… хотя как посмотреть.

Батя рассказывал, что когда после смерти Сталина в 1953 году в город из «чёрных» зон хлынули толпы амнистированных уголовников, именно парни-фронтовики «Председателя» вместе с ментами устроили им та-а-акой геноцид – успокаивали, а то и упокоивали блатной элемент пачками. Нет бандита, нет проблемы. Так говорят, кажется…

Тогда на танцы в Кривощёкинский рабочий клуб блатные ходили с ножичками за подвёрнутыми голенищами сапог. По моде, с напущенными на них штанинами. А у бойцов «Председателя» там же, за голенищами, были… пистолеты. Эхо войны! Думаю, что и сейчас те пистолеты у «Председателевских» недалеко припрятаны.

Брат Женя

Пришли родители, привели из садика «разбойника», брата Женю. Младший, конечно, тот ещё кадр. Как-то же он смог в шесть лет дотянуться до потолка и нацарапать отвёрткой матерное слово из трёх букв на крышке распаечной коробки. Талант! Читать еще толком не умеет, а то слово выучил! Почему распаечная коробка на потолке, а не на стене, неведомо. Загадка хрущевского домостроения, а-ха-ха! А родители вверх и не смотрят, только Антон то слово и видит.

Брат с видимыми задатками лидера. Но лидером он не станет, помешает водка. Кое-как домученная школа, брошенный институт. Две брошенные семьи с детьми. Ох-х и намучается с ним мама Аня. Так до самой своей смерти в 2018 году и будет за ним ходить, котлетками кормить. Все понимала, а ходила:

– Ну, он же мой сын…

Причем, здоровье у Жени всегда было лошадиное, несмотря на многолетнюю перманентную пьянку.

Он как-то ненадолго протрезвел и решил начать новую жизнь. Купил путевку в недельное конное путешествие по горам. А там потребовали медицинскую справку и он пошел за ней в поликлинику. Так вот Антон видел эту справку. Обалдел. Вообще все показатели в норме! Только верхнее давление немного высоковато, 130. Всё приставал к Антону:

– А это не опасно?!

Воистину говорят, что Господь любит и хранит дураков и пьяниц. Как-то так случается, что все свои азартные игры с Судьбой брат выигрывает при абсолютном нуле на своём счёту.

В стройбате на Байконуре, а в СССР там был тот ещё интернационал, не для нормальных людей, он вышел из строя на вопрос начальника клуба:

– Художники есть?! Шаг вперёд!

И потом два года прокайфовал в тихой и тёплой художке, под журчание телевизора смешивая краски и натягивая холсты второму вышедшему из строя – настоящему художнику, пока остальные его сослуживцы чего-то строили на лютом казахском морозе.