Поселился Дубровский недалеко от города, в трех километрах от поселка Отрадное. Отстроил усадьбу, которую назвал тоже «Отрадное», и зажил помещиком.

Дубровского-старшего вернул от воспоминаний свет фар, бивший прямо в окно, и звук автомобильного гудка. Охранник нажал кнопку, и ворота усадьбы автоматически открылись.

Снег пошел по-настоящему, сплошной стеной, Дубровский не мог разглядеть, что за машина и кто приехал. Автомобиль остановился прямо перед крыльцом, из нее выбрались две фигуры – мужская и женская.

«Троекуров с дочерью», – догадался Дубровский и крикнул:

– Брикс, открывай!

– Уже, Кирила Петрович.

Генерал поспешил встречать гостей, спустился по ступенькам в прихожую и остановился, ожидая, когда они разденутся.

– Ну и погодка! – приглаживая мокрые от снега волосы, воскликнул Троекуров. – Давно такого не было. Похоже, надолго.

– Не так страшен «Федерико», как его малюют, – рассмеялся Дубровский. – Проходите, скоро Владимир должен подъехать. Кстати, Маша, а ты почему не с ним?

– Она со мной, – ответил за нее Троекуров. – Должна же дочь хотя бы раз в полгода видеть отца.

– Мне что-то холодно, – поеживаясь, ответила Маша.

– Так, давай к камину! – скомандовал Дубровский-старший. – А мы с тобой, Андрей Гаврилович, по рюмочке.

Не успели выпить по одной, как окна гостиной вновь осветили автомобильные фары.

– Никак Владимир! – вскинулся Брикс.

– Ну вот, все в сборе, – энергично потер руки Дубровский-старший.

– Так Шабашкин хотел приехать.

– Я его не приглашал.

Часть II. ПИСЬМО

В гостиную вошли так: впереди Пуаро с Гастингсом, следом Чапаев, замыкал шествие Дубровский-младший. Чрезвычайно изумленный Брикс отступил в сторону, пропуская нежданных гостей. Дубровский-старший вместе с Троекуровым вышли в прихожую. Вместе они составили любопытную пару: маленький, толстый, лысый генерал и худой, высокий, лохматый отставной капитан. Увидев вошедших, генерал скорее сердито, нежели удивленно, обратился к Бриксу:

– Эт-та что за мудак?

В неоднозначных ситуациях Кирила Петрович часто скатывался к армейскому жаргону. Ситуация складывалась неоднозначно или близко к этому – сомневаться не приходилось. Очевидно, этот вопрос относился, в первую очередь, к Пуаро, который добавил свой экстравагантный наряд заячьим тулупчиком. Между прочим, выглядел стильно. Брикс лишь пожал плечами: не знаю. Зато пестрый пришелец неожиданно заявил с нескрываемой обидой в голосе:

– Ай’м ноу мьюдак.

Бритиш, оказывается, понял, что сказал генерал. Назревал скандал.

– Отец, я тебе все сейчас объясню, – протиснулся между Пуаро и Гастингсом Дубровский-младший. – Это иностранцы, мои новые знакомые, удивительные люди, не поверишь.

Объяснились. Представились. Дубровский-старший поморщился, услышав имя Эркюля. Генерал не читал ничего, кроме устава, приказов и распоряжений Минобороны, и знаменитые имена ему ничего не говорили, а пускаться в пространные объяснения Дубровский-младший счел излишним. А вот Троекуров повел себя иначе. Глаза его заблестели, он насмешливо спросил Владимира:

– Неужели те самые персонажи, из романов Агаты Кристи?

– Однофамильцы, – коротко бросил Дубровский-младший. Неужели отставной пехотный капитан читал романы великой английской писательницы?

– Володя, где ты подцепил этих чертей? – Видно было, что Дубровский-старший недоволен.

– Это долгая история, отец, потом, сначала накорми нас, с утра не ели.

– Что говорит этот толстый, лысый человек, – обратился к Чапаеву Гастингс.

– Он рад вас видеть и приглашает к столу.

Всей компанией прошли в гостиную. Там уже хлопотала дочь Бригса Сюзанна, плотная рыжеволосая девушка. Тут же вертелся ее сын, трехлетний Боря.

– Привет, Сюзи! Как дела? – поприветствовал ее Владимир. – С наступающим на нас Новым годом!

– Спасибо, хорошо, – слабо улыбнулась она.– Как у тебя?

– Лучше всех, видишь, какую рыбу подцепил в Питере.

– Кирила Петрович, кажется, не рад.

– Перебьется, – весело отмахнулся Дубровский-младший.

– Здравствуй, Володя, – послышался тихий голос.