Шрифт:
— Ладно, — вдруг сменяет мужчина гнев на милость. — Праздник все-таки… отведи ее ко мне…
Рыжий с готовностью подскакивает к клетке, оказываясь в ней быстрее, чем я могу сообразить. И, брякнув ключами, хватает меня за ошейник.
Я отбрыкиваюсь, но это совершенно бесполезно, он крупнее меня и намного — намного сильнее, так что мои жалкие попытки лишь раззадоривают и веселят его.
— Не артачься, милашка, — скалится он и довольно чувствительно дергает за цепь, награждая за непокорность острой болью в шее.
Народ вокруг как будто выдохнул после слов главаря и снова гогочет, глядя на то, как я бессмысленно отбиваюсь от здоровяка, пока он, можно сказать, беспрепятственно тащит меня в сторону.
Я оборачиваюсь, ища взглядом хоть кого-нибудь, кто может остановить это безумие, но на что я надеюсь — абсолютно каждому члену банды по душе это представление. Ни у кого нет и малейшего желания помогать мне. Мало того, кажется никто из них не против оказаться на месте моего пленителя и поиграться с бессильной игрушкой.
Главарь так и вовсе отвернулся и даже не смотрит на то, как «подарочек» доставляют прямо в его апартаменты. Словно для него норма, когда девушки сопротивляются и верещат. В мозгу так и крутится фраза: «Мне потом — что, ее труп на обочину надо кинуть?!» Кажется, он все для себя решил…
Последнее, что я слышу перед тем, как снова оказываюсь в темной комнате, это раскатистый голос босса и его утробный смешок, сопровождаемый всеобщим одобряющим хохотом.
— Так, с десертом определились, но не понял, где мое пиво?!
А дальше снова щелканье замка, одиночество и отчаяние…
Глава 6. В кабинете главаря
Я не знаю, сколько времени прошло с того момента, как я оказалась здесь…
Это просторный кабинет в темных тонах с добротным кожаным диваном и массивной деревянной мебелью. На окнах закрытые жалюзи, на столе приглушенно светит лампа, как будто включенная не на полную мощность. На столе, к которому меня привязали, беспорядок. В куче барахла лежат какие-то бумаги, вырезки из газет, фантики, ручки, записные книжки… На некоторых страницах видны следы от кружек и капли разлитого чая, кофе, чего-то липкого…
Хозяин этого места явно не чистюля… В таком хаосе очень трудно что-то найти, даже если знать, где искать…
Зато здесь практически не слышно шума, хотя снаружи явно стоит гомон. Очень странно, потому что в той комнате с клеткой все было слышно гораздо отчетливее.
В голове крутятся страшные мысли. Что это за место и что это за люди, если здесь есть подобные приспособления, а вид перепуганной девушки за решеткой их нисколечко не удивляет…
Каждое новое предположение — страшнее предыдущего. Уж лучше вообще ни о чем не думать.
Я сижу на полу, цепь не столь уж и длинна, и стоит мне подняться, она неприятно давит меня вниз. А на шее уже появилась болезненная натертость. Я постоянно пытаюсь ее поправить, но, кажется, делаю только хуже, однако не могу остановиться. Похоже сам факт ее присутствия терзает меня гораздо больше, чем она сама. Мерзкое чувство.
Наконец, я слышу щелчок, и дверь открывается. В полоске света появляется силуэт, и он настолько велик, что гадать о том, кто же это, не приходится.
Я чувствую, как страх возрастает многократно, когда он медленно шествует мимо. Я видела его глаза там, в зале, он совершенно не рад такому подарку. «Мне потом — что, ее труп на обочину надо кинуть?» — снова всплывает в голове, и я понимаю, что, возможно, это мои последние секунды…
Однако, мужчина не останавливается около, а плюхается на диван, развалившись в непринужденной позе и задрав голову вверх. Меня он словно и не видит. По нему заметно, что он пьян, и достаточно прилично, однако не настолько, чтобы совершенно ничего не соображать…
Я жду какое-то время, но ничего не меняется. Он по-прежнему смотрит в потолок и молчит. Мне даже начинает казаться, что он просто-напросто уснул, но нет, иногда я слышу, как он дышит чуть громче и сильнее, словно специально выдувает воздух из легких.
И вот я не выдерживаю и решаюсь задать вопрос.
— Может быть, вы меня уже отпустите?
— А… — недовольно вздыхает мужчина, словно причитая. — Ты еще здесь?
Он опускает голову, кладя ее на одну из рук, устроенных на коленях, и, потирая лоб огромной ладонью, устало смотрит на меня.
— А куда я могу деться, если меня посадили на цепь, как собачонку?! — язвительно восклицаю я.
Совершенно не знаю, откуда во мне проснулось это бесстрашие, буквально пару минут назад мне казалось, что я не посмею и рта раскрыть.