Открыв коричневую от пыли дверь, я оповестил продавца о своём визите тихим звоном колокольчика. Остановившись на пороге, я огляделся: вокруг лежали разнообразные детали для мелких патрульных автоматонов в совершенно разном состоянии. Какие-то были ржавыми – их цена была такой скромной, что я мог бы купить парочку спустя недели две работы в цехе. Другие же блестели, словно драгоценные камни. От их ценника у меня перехватило дыхание. Откуда-то из недр лавки раздался хрип:

– Сейчас, сейчас… Погодите…

Потом послышался звук падения чего-то металлического и неловкие ругательства. Так мог ругаться только житель Зелёной Зоны или ребёнок Жёлтой. Из подсобки вышел маленький старичок в забавном монокле, как на старых плакатах, которые я иногда находил в мусоре.

Старичок кашлянул и приветливо улыбнулся:

– Простите, был занят… Ну, молодёжь, с чем мы сегодня?

Он говорил так, будто бы к нему каждый день заходили рабочие вроде меня. Я поздоровался и протянул старичку талон на гироскоп. Тот почесал макушку кривыми пальцами, потом покачал головой:

– Там написано «новая», но новые кончились. Возьмёте старую деталь? Она в отличном состоянии, ручаюсь!

Я пожал плечами – дескать, не наше это посыльное дело. Пусть сами разбираются!

Старичок всё понял без слов и исчез в подсобке. Я услышал лёгкий металлический звон, громкое кряхтение, а потом продавец вернулся, держа в руках завёрнутый в ветошь гироскоп. Он положил деталь на прилавок, развернув тряпки, чтобы я мог осмотреть товар. Торговец не соврал – деталь действительно была в хорошем состоянии, пусть и слегка ржавая. Я осторожно взял гироскоп и потряс. Шарик, плавающий внутри в масле, плавно коснулся сначала одной стенки, потом другой. Значит, механизм в норме и протечки нет. Старик предложил мне коробку, но я отказался, сунув деталь в карман. Продавец сделал пару пометок в талоне, оторвал уголок с печатью и вернул бумажку мне:

– Вот, я пометил, что деталь не новая. Ну, вашему цеху же лучше – сэкономят немного, хе-хе. Доброго дня, юноша!

Я пожелал старцу того же и вышел прочь, на залитую солнцем улицу.

* * *

Вернулся я как раз к обеду. Мастер был недоволен, что деталь не новая, но что уж тут поделать – какая есть. Он поблагодарил меня, вернул два медяка за проезд туда и обратно и отпустил на обед.

Столовая представляла собой огромный барак позади цеха, где в местном вареве было столько же пыли, сколько и самого варева. Впрочем, всё было за счёт цеха, а поэтому грех жаловаться. Я вошёл в душное, наполненное гулом праздных бесед помещение, разыскивая взглядом Бейбута. А вот и он – машет мне рукой с дальнего стола, улыбаясь во весь рот. Кивнув ему, я пошёл за порцией варева и чего-то, что тут называют чаем.

Хмурый, набитый песком повар плеснул мне в тарелку серую жижу, поставил на поднос стакан и отправил жестом восвояси. Я сел рядом с товарищем, а тот тут же принялся расспрашивать меня:

– Ну, как там, в Зелёной? Что интересного видел?

Я рассказал ему про старуху и цены на детали, отчего его грязные брови переехали на лоб, а потом спросил:

– Слушай, а какие татуировки у административного персонала? Ну, у начальников там всяких. Видел хоть раз?

Друг задумался. Брови вернулись на родину, сойдясь над чёрными глазами. Наконец, Бейбут сказал:

– Да, видел разок. Там была шестерня с короной.

Я недовольно поморщился: какая-то вшивая корона делает тебя привилегированным! О Боги, ну почему у меня не было этой чёртовой коронки при рождении?

Друг будто бы прочитал мои мысли:

– Такая мелочь, а так меняет жизни, а?

Я хмуро кивнул и принялся поглощать мерзкую жижу, давясь от пыли.

* * *

Гироскоп я установил где-то часа за два. Заканчивали мы работу в восемь, а на ржавых часах цеха было всего семь. Вздохнув, я принялся имитировать бурную деятельность, протирая всё, до чего дотянусь. Смысла копаться в других машинах не было, оставалось лишь заниматься всякой чушью, глядя на медленно ползущие стрелки часов.

Наконец, победный сигнал гудка возвестил конец рабочего дня. К тому моменту я уже десяток раз протёр каждую деталь и, кажется, повысил стоимость ржавой рухляди, которую чинил, на сотню лиандров. Впереди меня ждал прохладный вечер с банкой кустарной газировки в руках. Ну или приятный вечер в чьём-нибудь бараке – если позовут. Бейбут подошёл ко мне, поглядывая на низкое солнце:

– Есть планы?

Удивившись его заговорщическому виду, я отрицательно покачал головой:

– Нет, а что?

Друг хитро улыбнулся, повернувшись ко мне:

– Погнали в Башню!

Такого предложения в лоб я не ожидал. Почему сегодня? Нет, я сам туда давно хотел, но это предложение было сродни холодной воде, вылитой за шиворот. Впрочем, колебался я недолго:

– А давай! Но как мы обойдём автоматонов-стражей?

Друг махнул рукой:

– Там столько хибар пустых, каждую они не проверяют. Да и туда давно уже шастают – мне Аржан сказал.

Аржана у нас знали все. Помимо титула самого ленивого рабочего, он также слыл любителем разных не очень законных делишек. Благо Стражи в Жёлтой Зоне не особенно активны. Раз Аржан говорит, что дело безопасное, значит, идти и вправду можно – несмотря на свою безбашенность, границ тот не переходил, оттого и не попадался. Я согласился, и мы, немного помявшись, решили попросить мастера выдать нам каски. Уже собиравшийся уходить мастер недоверчиво прищурился, глядя на наши взволнованные физиономии: