– Ты в канаве, Алинка, – заорал Рыжий, – я тебя затукитовал! – ознаменовал он, несясь к дощечке и быстро отстукивая по деревяшке положенные три раза.

Алина, больше расстроившись испачканному платью, чем своей поимке, с недовольным лицом оправилась на ступеньки ожидающих. Когда Рыжий помчал за новой жертвой, в голове у Арсения щелкнул тумблер с пометкой «Шанс», и он ринулся к дощечке. Но не успел добежать, как его окатил салют из летевших в разные стороны палочек и радостный крик мальчишек. Рядом с катапультой стоял счастливый Антон, в широкой улыбке демонстрируя место от недавно выпавшего зуба. Подорожник отвалился, опережая челюсть Арсения.

– Теперь пойдешь со мной! – обозначил план действий Антон, протягивая бумажный сверток. – И я поесть тебе принес, чтоб ты не умер.

Идти до платины не то чтобы далеко, но минут тридцать потратить пришлось, а солнце припекало не так чтобы сильно, но сандалии основательно прилипали к асфальту, если случалось на него наступать. К счастью, троица добралась до места в полном составе. Вообще-то Алину не брали с собой. Но угроза «всё маме расскажу» быстро решила этот вопрос в пользу девочки. Детям запрещалось приближаться к искусственному водоему без сопровождения взрослых. Слишком опасное место, если не уметь им пользоваться. Пара-тройка утонувших в первой половине лета были ярким примером дилетантского подхода к использованию водохранилища.

К счастью Алины, тайник находился в перелеске чуть правее от плотины. Утопленников она не боялась. Нервничать её заставлял вид темной стоячей воды. О причинах страха она, как и остальные, не догадывалась. Старательно избегая купаний в природных вместилищах вод, она считала это нормальным проявлением неординарности личности и нисколечко не огорчалась упущенной возможности быть ребёнком на полную катушку. Антону всё это было известно, поэтому он предусмотрительно проложил путь к месту за высокой насыпью, скрывающей от глаз водоём.

– Это наш бункер! – объявил довольный Антон, экскурсоводческим жестом указывая за избушку пастухов.

– Бункеры так-то подземные. – засомневался Арсений.

– Если того требуют условия обороны, то и надземными бываю.

– А от кого мы будем обороняться? – поинтересовалась Алина.

– Не обороняться, а скрывать производство. От конкурентов.

Предварительно сбегав с ведром за водой, Антон начал без конца что-то вытаскивать из сторожки: палки, проволоку, большие и маленькие пакеты, раскладные стулья не самого надёжного вида, щетки и ворох драной одежды. Довершением всей свалки стал мешок с чем-то бряцающим, гремящим и шуршащим. Не обременяя присутствующих какими-либо объяснениями, он сбрасывал всё это на траву и вновь возвращался в избушку. В заключении появился в дверях, волоча за собой автомобильный аккумулятор. Когда последний оказался рядом со всем остальным, запыхавшийся Антон заявил:

– Пора разводить костёр.

– И что мы будем делать? – Арсений, странно посмотрел на друга.

– Штуки, которые можно продать, разумеется. – удивившись.

Зная Антона, вопросов подобного толка не должно возникнуть. Любая его затея совершенно немыслимым образом связывалась с зарабатываем денег. Он бесконечно хвастался всеми своими свершениями в разного рода бизнесах и абсолютно не стеснялся промахов, которые были более частыми попутчиками, нежели удачи.

Лет в шесть он захотел разработать аромат, как настоящий парфюмер, и затем продать его за огромные деньги. Или даже за все деньги мира. Для создания будущего шедевра он смешал несколько пузырьков духов, найденных у родителей в комнате. Запашок вышел отвратительным. Отцу тоже не понравился, судя по тому, какого душевного ремня тот всыпал Антону. С парфюмерным бизнесом пришлось покончить тем же днём, но оставлять мечту о собственном капитале он не намеревался. Возможность покупать жвачку, Чупа-Чупсы, шипучки и шоколадные батончики в неограниченном количестве без выспрашивания денег у взрослых манила его, как огонь мотылька. К тому же, финансовая свобода давала право выбора, которое так часто отнималось, не взирая на все доводы, мольбы и слёзы. Но больше всего прочего его мотивировала сокровенная мечта: в будущем, когда мама состарится, он должен иметь возможность оплатить ей операцию по замене всех внутренних органов новыми. Антон верил, что это возможно, были бы деньги. И тогда о смерти самого дорого человека можно позабыть и не бояться остаться в полном одиночестве.

Идеи для заработка возникали регулярно и поражали своим разнообразием. Чаще всего дохода они никакого не приносили, а вот к очередным конфликтам с родителями запросто. Став чуть старше, Антон сообразил, что всю деятельность лучше перенести в деревню, где он волен в своих действиях и на безопасном расстоянии от мамы с отцом. Дядька и тётка особо не обременяли себя присмотром за племянником, позволяя ему творить всё, что душе угодно.

В девятилетнем возрасте ему удалось попасть на стрижку овец. С мальчишками постарше он перетаскивал шерсть от уже остриженных животных к навесу, где взрослые занимались её очисткой и сушкой. Работал старательно и терпеливо под палящим солнцем целый день. Вечером всех несовершеннолетних рассчитали. Едой. Антон не спорил, что суп из баранины – самый вкусный суп в его жизни, но ему хотелось получить шуршащую в свою копилку. С этого дня он решил, что работать за еду не намерен.

В конце следующего лета занялся сбором плодов черемухи. Продукт скупщики принимали большими объёмами по приличной цене. Антон облазил все дозволенные и недозволенные кусты, каждый раз рискую целостностью костей. По итогу, остался вполне доволен результатом своего труда: брезентовая ткань от пятиместной палатки перекрылась от края до края, а его кошелек в последствии переполнился купюрами разного достоинства. Порванные штаны и несколько закрашенных футболок обозвал издержками производства и нисколько этому не огорчился.

И вот теперь Антон достал где-то автомобильный аккумулятор. Как с его помощью можно заработать, Арсений представлял себе плохо. Но чтобы там не было, затею друга авансом поддерживал.

– Мужчины идут добывать дрова, женщины остаются в бункере и занимаются уборкой. – обозначил Антон, вытаскивая из кучи проволоку и верёвки.

– А мне что делать? – растерялась Алина.

– Сказал же, убираться в бункере.

– Ты про женщин сказал, – обиженным голосом.

– Ну, а ты кто по-твоему? – недоумевал он.