– Демьян...

– Я жду!

Дрожащими пальцами тяну за край верёвочки на брюках. Меня всю потряхивает от происходящего. Мы никогда не сможем нормально, да? Не получится? Я вызываю в нём вспышки ярости любым своим словом. Действием. Самим присутствием.

Я решаю, что нужно говорить. Нужно делать хоть что-то. Иначе случится то, что уже никогда нельзя будет исправить.

– У меня не было выхода, Демьян...
– Голос дрожит от страха и унижения.

Развязываю верёвку на брюках. Понимаю, что мне придётся их снять. Потому что он ждёт. Смотрит.

Его ярость заполняет комнату, меня обволакивает. Мне страшно. Я привыкла к другому Демьяну. К тому, кто смотрит на меня иначе. Относится по-другому, а сейчас... Сейчас это другой мужчина. Чужой. Тот, кого стоит опасаться.

– Дальше.
– Рявкает так, что я вздрагиваю. Он жестокий. Беспощадный. Раньше бы за одну мою слезинку он бы этот дом снёс, всех бы убил, а сейчас... Является причиной моих слёз.

Послав ему проклинающий взгляд, я продолжаю. Воспринимаю его приказ как продолжать говорить. С тем, чтобы раздеться, я буду тянуть. Внутри всё ещё живёт надежда, что он не станет.

– Я пыталась. Няня, которая должна была быть с моей сестрой, она её отдала ублюдкам. Разрешила забрать!

Стягиваю штаны. Откидываю в сторону. Дрожу всем телом. Стою перед ним в одном нижнем белье. Смотрю в чёрные глаза, которые тьмой затянуты. Доволен?! Так тебе нравится вести разговор?!

– Она отговаривала меня звонить хоть кому-то. Всё повторяла, что её убьют.
– Я вновь проживаю эти эмоции. Меня колотит. Голос срывается до хрипа. Обхватываю себя за плечи. Испуганный голос Дарьяны до сих пор снится мне по ночам. Давит на чувство вины. Я ведь могла не подвергать опасности свою семью. Я ведь...

Демьян не задаёт вопросов. Просто смотрит. До ожогов кожу ранит. Его безразличие убивает ещё сильнее.

Всхлипываю. Это всё ужасно истощает морально. Я устала. Как же я устала жить в постоянном страхе. Винить себя за то, что произошло. Суровый думает только о себе. Об уязвлённом самолюбии и предательстве. Но не думает, что меня поставили перед выбором. Не думает, что жизнь ни в чём не повинного ребёнка может быть дороже его свободы.

– Я позвонила тебе несмотря ни на что. Верила, что ты защитишь. Разберёшься! Разве ты не обещал мне защиту?!
– Хриплю, всхлипываю.

Вижу, как сжимает пальцы рук в кулаки. Стискивает челюсти. Не нравится мои вопросы?! А разве я не имею права их задавать?! Только я одна во всём виновата, да?!

– Трубку взял кто-то из тех мразей. Сказали, что ты за решёткой. После мне позвонили, предупредили не делать глупостей. Но я всё равно использовала шанс, пыталась набрать Юсупова от соседки, но они вырубили свет во всём доме. А после дали мне смешное время, чтобы добраться до места встречи.

Сжимаю пальцами плечи до боли. Слёзы по щекам катятся.

– Складная история, — его голос бьёт по натянутым нервам. Снова вздрагиваю. Истерический смешок в горле застряёт, — вот только ты не упоминаешь, как оказалась с моим врагом в одной упряжке. Как так быстро тебе сделали коридор, новые документы и помогли съебаться без единой зацепки.

Демьян резко подрывается с кресла. Я даже назад податься не успеваю, как он возле меня оказывается.

– Я... это получилось случайно. Я была с ним знакома ещё до знакомства с тобой. Алекс работал с Юсуповым, он...

Суровый прищуривается, пальцами сжимает мой подбородок. Смотрит так, будто понять не может, что за бред я несу.

– Ты реально не понимаешь? Алекс отмывает бабло через отельный бизнес. Он занимается оружием. Взрывчаткой. Продаёт его в страны, которые...

– Нет!
– Вздрагиваю. Хочу отшатнуться. Алекс, просто он... Он же с Юсуповым работал! Он...
– Он работал с господином Юсуповым, он...

– А тебя ни разу не смутило, что у меня с Юсуповым общие дела? Никак не задумалась, почему мы дружим? Что нас связывает, и что связывает Алекса с Ратмиром?

Хватаю ртом кислород. Ди что-то говорила. Загадками. Но больше о том, что Юсупов давно отошёл от дел. Для меня Ратмир всегда был тем, кто спас жизнь. Помог. Я не думала о нём как о преступнике.

– Я не понимаю... Алекс, он...

Пальцы Демьяна сжимаются сильнее на моём подбородке.

– Алекс — мразь. Юсупов перестал вести с ним дела, потому что он перешёл все грани дозволенного. Даже в таком бизнесе есть правила. Есть черта, за которую переступать нельзя. А ты... связалась с мразью.