За мытарствами своими он даже не заметил, что на этом участке джунглей находится не один. Альдред не дорезал верёвку всего ничего, когда наблюдатель уже пресытился глумливым созерцанием чужой борьбы.

Топор в ударе прижал верёвку с противоположной стороны дерева, разрубая её в миг. Обрубленный край пополз вверх. Противовес рухнул наземь. Альдред обомлел, когда его пихнуло вниз. Он вскричал, что было мочи, ненароком выронил из руки фальшион.

Всё тело развернуло навстречу траве. С землёй они вот-вот соприкоснутся. Перед глазами вновь всё поплыло. В конце концов он обрушился вниз. Каждый ломтик его плоти пронзило от тупой, ноющей боли.

Флэй не знал, сколько так пролежал. Спазмы в мышцах отваживали его от малейшей попытки перевернуться. Он только и делал, что дышал отрывисто, взрыхляя вдохом подсохшую почву. Рядом чьи-то ноги шелестели по траве. Инквизитор чувствовал опасность, но потерял всякое желание противостоять ей.

Новобранец позабыл, кто он есть, и зачем вообще выбрался в проклятые джунгли на сей раз. Из головы его вылетело, что где-то там, в убежище его дожидается Гонсало Озорио, изнывая от боли, чьё происхождение известно лишь наполовину.

Ловец рассмеялся, приблизившись к потасканному инквизитору. Что-то буркнул на языке Тримогена. Пнул его сначала в бок, высекая стон. Альдред скулил, но не сопротивлялся. Мучитель не собирался убивать жертву, но и издеваться всласть не стал. Носком ботинка он перевернул персекутора лицом к себе.

Со временем пелена перед глазами рассеялась. Новичок моргнул пару раз и увидел перед собой солдата язычников. Этот оказался без шлема. Выглядел он в точности так, как описывали труды по антропогенезу.

Жёлтые глаза. Смуглая кожа. Небрежная борода от усов до кадыка. Кучерявые вороные волосы, спутавшиеся в проволоку. Орлиный нос. Высокий лоб. Шея, напоминающая ствол молодой осины. Крепкий торс. Немногим ниже самого Альдреда – такой рост по ту сторону Экватора вполне обыкновенен.

Язычник обнажил свои белоснежные зубы. Что-то рявкнул в адрес Флэя. Тот из последних сил собрал волю в кулак и буркнул ему:

– Захлопни хлеборезку.

Тримогенян заржал, как конь, после чего занёс над головой обессилевшего гармониста ногу и впечатал подошву ботинка в его лицо. Альдред поплыл, маяча между сознанием и забвением.

Бородач свистнул кого-то, и вскоре из тьмы джунглей появилось ещё трое солдат. Двое взяли персекутора за ноги, стали тащить, куда велел им ловчий. Один приценился к тесаку, просипел себе под нос пару слов и заделал его за кушак, взял портупею и пристегнул её. Рядом шёл самый первый, о чем-то весело переговариваясь с товарищами.

Альдред чувствовал себя безвольным трупом. Штаны обдирало об иссохшую и окаменевшую почву, об корни деревьев.

Серая сорочка из хлопка рвалась и собирала всю грязь.

Вчерашний ожог на шее разбередило об землю, пыль попала в рану, вызывая жжение. Эта боль не имела значение, просто примешиваясь к общей гамме.

Лицо инквизитора было обращено к высоким кронам деревьев. Стало ещё темнее, чем обычно, из-за проплывавшей мимо армады белых облаков. Там, вверху, царила свобода от всех бед, обуявших низы, где ползают неразумные люди.

«Так… красиво», – думал Флэй, болтаясь между небом и землёй.

Его долго тащили по джунглям через все заросли. Порой пинали по бокам, проверяя, не преставился ли тот. Наконец тримогеняне вышли на открытое пространство. Что-то по ходу пьесы обсудили между собой. Ноги Альдреда отпустили, зато – взяли под руки, будто Озорио.

Ловчий опять взглянул на него, подняв подбородок персекутору. Довольный тем, что видел, вывел итог на тримогенском языке. Солдаты потащили его вперёд. Флэй к тому времени немного очухался и поднял голову. Его волокли в лагерь, который вассалы Деспотата разбили на небольшой возвышенности.

В голове промелькнула шальная мысль:

«Что, если это здесь разжигали тот костёр? А ведь расстояние от нашей бухты досюда немалое. Или мне только кажется? Я… я уже ни в чём не уверен».

Могло статься так, что Альдред просто обознался. Однако истина потерялась в суете минувшего, рокового дня.

То тут, то там стояли красные палатки. Жизнь в лагере кипела. Нос манил запах некой пряной похлёбки. Чуть поодаль кузнец заострял спату на точильном камне. Стрелки Тримогена упражнялись в метании копий и стрельбе из коротких луков. Солдаты спарринговались друг с другом. Альдреда провели рядом с загонами для зверей.

Натасканные двуногие ящеры заклекотали, распушив перья и заметив свежее мясо. Это их верховые рептилии – сагатты. О них, помнится, Флэй с упоением читал в учебке. Кто бы мог подумать, что однажды увидит этих тварей вживую. В дальнем уголке лагеря стоял ещё один вольер из высокого частокола, но он пустовал. Идей, кого там язычники держали, у него не было.