Шрифт:
– Добрый! – широко улыбнулась Златка в ответ. – Ай хорошо сегодня, девоньки, правда? И работается, и не устаётся!
Девушки захихикали, искоса поглядывая на Златку, одна Мила отозвалась мечтательно:
– Да, Златка. И пижма хорошо уродилась, и болиголов. Я сегодня собирала по лужкам да у реки. А полынь как пахнет! Я всю печь пучками увешала, и у порога тоже положила – будет домовым мои гребни таскать!
Девичья толпа взорвалась хохотом, позабыв про Златку с её женихом. Особенно веселилась Милкина старшая сестрица Горислава: это она придумала Миле-травнице мелкие пакости делать под видом домового. Уж больно та была легковерна! Подружки знали о Гарькином коварстве и с любопытством ждали, чем кончится эта забава.
– Девоньки, пойдёмте по главной улице гулять! – кинула клич бойкая Гаря, предупреждая сестрицыны расспросы о причине столь внезапного веселья.
– Пойдёмте! – откликнулись подружки.
Девичья гурьба растянулась во всю ширину дороги. Шли по двое – по трое, обнявшись. Снова завели песню, и зазвенела она над вечерней дорогой, над чанами с дождевой водой, в которых отражалось темнеющее небо, над скотными дворами и собачьими будками, над крышами, курящимися печным дымком…
Девицы то пели, то гуторили 3 , и вдруг – чу! – топот тяжёлый да частый, будто воловье стадо надвигается. Топот приблизился, вынырнул из пыли и надвигающихся сумерек. Под свист, гиканье и громогласный хохот толпа «конных всадников» рассыпалась на взъерошенных, запыхавшихся парней. Они поспрыгивали с закорок друг друга и обменялись похлопываниями по плечам, местами переходящими в дружеские тумаки и подзатыльники.
3
Гуторить – разговаривать.
– Как дети малые! – Горислава закатила глаза и подбоченилась.
Её позу повторил Ярик, стоявший к девушкам ближе остальных. Ярослав был силён и свиреп, и в селе его за это уважали, а то и побаивались, хоть был он всего девятнадцати лет от роду. Косоворотка, казалось, была мала ему – будто вот-вот разойдётся по швам под напором тугих молодецких мышц, перекатывавшихся в рукавах. Из ворота вырастала широкая, как у быка, шея. Лицом Ярик был бы пригож – невысокий лоб, прикрытый своевольными русыми вихрами, прямой нос, рублёный подбородок, здоровый румянец, – кабы не тяжёлый взгляд стальных глаз из-под подозрительно насупленных бровей.
– Весело ли вам гуляется, девицы красные? – без тени улыбки гаркнул Ярик, в упор глядя на Гарьку.
– Весело, Ярославушка, весело нам было, пока вас не повстречали! – с издёвкой отвечала она, задрав круглый носик.
Девчачья толпа за её спиной разразилась дружным смехом. Ярик поиграл желваками и невозмутимо продолжил:
– А мы вас как раз ищем, вместе погулять хотим. Давайте русалку выбирать да в салки играть, – говоря это, он не сводил с Гарьки свирепого взгляда, хоть и обращался ко всем девушкам сразу. Те мгновенно смекнули, что скрывается за этим обменом колкостями, и помалкивали, затаив дыхание от любопытства.
– А мы от вас как раз по всему селу бегаем, – продолжала зубоскалить Гарька, – Но от вас же спокою никакого! А русалку выбирать сейчас темно уже.
– А мы и так знаем, которая тут самая красивая.
– А мы, может, умоемся, нарядимся, ленты в косы заплетём – да все русалки будем! Почём тебе знать?
– А ты такая смелая да на язык вострая! Не боишься, что украду тебя ещё до Купала? – Ярик сделал шаг к Гарьке и угрожающе сверкнул глазами.
– А вот и не украдёшь, у моего батюшки заборы высоки! – дразнилась она.
– А ежели я задами проберусь, через огороды? – ещё шаг.
– А вот и не проберёшься, у моего батюшки собаки кусучи!
– А ежели я собак прикормлю да ночью через окошко к тебе сигану, а? – Ярик уже с трудом сдерживал улыбку.
– Не бывать тому! – топнула ножкой Гаря, пряча смущение под напускной злобой. – Не бывать! Не надо красться ко мне огородами. Так и быть, буду с тобой на Купалу через костёр прыгать. Пошли ко двору, девоньки! – выкрикнула она, перекрывая поднявшийся в женском стане гомон перешёптываний, аханий и смешков.
Гарька резко развернулась, подталкивая подруг в спины, а сама блеснула на Ярика взглядом из-за плеча. Парень очнулся от нежданной радости и, подбодрённый этим её взглядом, поспешно нагнал и подхватил на руки.
– Стой, теперь так просто не уйдёшь! Эге-гей! Закружу до смерти, если не поцелуешь!
Гарька смеялась, уже не скрываясь, но всё же отбивалась приличия ради:
– Ой, ну нет! Это уж слишком! Поцелуй его ещё!
– Закружу-у! Сговор надо поцелуем скрепить, а не то какой же это сговор?
– Нет, говорю тебе! До Купала подождёшь!
Так ничего и не добившись, Ярик спустил брыкающуюся девицу на землю.
Тем временем белоголовый Горик пробрался к Златке сквозь толпу девиц, умилённо наблюдавших за сим действом, и тихонько тронул её за плечо со спины. Девушка вздрогнула от неожиданности и оборотила к Горазду лицо, тотчас расцветшее радостной улыбкой:
– Здравствуй, Горенька!
– Здравствуй, Златушка! Посмотри, что я тебе принёс! – и он достал из-за спины букетик полевых цветов, немного помятый, но ещё хранивший тонкий аромат с привкусом разгорячённой солнцем травы.