Хорошо, что хотя бы девочки на завтраке с Аароном и Каллумом.

И ни одна часть меня не беспокоилась за это. Они не могли быть в большей безопасности.

Мои колени подкосились, когда Виктор начал массировать мой затылок своими татуированными пальцами, подбадривая опустить якобы бесчисленное количество щитов вокруг моего сердца. С каждым поцелуем, каждым взглядом, каждым прикосновением он разбивал их на части. Он развеивал оцепенение, оставляя меня уязвимой и нуждающейся.

Я хотела удовлетворить его, и ненавидела себя за это.

Но не так сильно, как любила его.

— Я ненавижу тебя, — снова пробормотала, но он лишь ухмыльнулся у моего рта, давая еще один последний, наказывающий поцелуй, прежде чем я провела рукой вниз по длине его прекрасного тела. Моя левая рука, та, что со свежей татуировкой Х.А.В.О.К, обвила основание члена, сжимая его, пока наслаждалась стонами, слетающими с его злых губ.

— Ненавидь меня, пока я люблю тебя, — сказал он, позволяя своей голове запрокинуться назад, кладя свои большие ладони поверх моей головы. На мгновение я почти поверила, что Виктор ведет себя мило. Он быстро уничтожил эту мысль. — Ненавидь меня, пока твой рот насаживается на мой член, — его пальцы сжали мои волосы, подбадривая взять его губами.

Я позволила ему вести себя, позволила толкать себя в мой рот настолько, сколько я могла взять. Мне потребовались мой кулак и мой рот, чтобы вобрать всего его, хоть это и был вызов для меня. Мышцы моего живота сжались от ожидания, когда я отступила, проводя языком по кончику члена Виктора и пробуя и его сперму, и мой собственный вкус. Такое сочетание опьяняло, усиливая легкий гул в голове от виски и утра, наполненного оргазмами.

Моя голова несколько раз покачалась, чтобы создать небольшое трение. Затем я отступила назад и провела языком по нижней стороне его члена, спускаясь к яйцам. Я дразнила языком шов, когда подняла глаза и посмотрела на лицо Вика. Его голова была запрокинута назад в блаженстве, губы приоткрыты, пальцы массировали мою голову.

Сейчас он полностью был открыт передо мной, утопая в безрассудстве.

Вероятно, я могла бы убить его, если бы действительно хотела. Разве это не странная мысль? Несмотря ни на что, это осознание вызывало извращенное чувство удовольствия. Я стояла на коленях, но прямо сейчас уязвимым был именно он. Когда я снова скользила ртом по всей его длине, бедра Вика толкнулись в ответ, упираясь глубоко в глотку. Я держала руку на месте, чтобы контролировать его, отступая, а затем сильно сжимая пальцами. Используя свою слюну в качестве смазки, я провела кулаком вдоль него, пока не достигла конца его ствола, а затем отпустила. Он испустил маленький рык, но я быстро снова взяла его за основание. Я повторяла это движение снова и снова, словно доила его.

— Рот, — огрызнулся он, снова прижимая мою голову к члену.

Вик протолкнулся между моими губами, и я застонала, ерзая на месте. Я снова была мокрой. Что ж, я никогда и не переставала. Так прошли мои три прошлых дня. С момента как мы вышли из ветхих руин дома бабушки Виктора, мы трахались без остановки.

Мы зависимы от яда друг друга.

Несомненно.

Я начинала мычать, напевая — трюк, которому я научилась в школе Прескотта. Никто не знает, как лучше мычать, чем девушки Южного Прескотта. Вибрации в моем горле прошлись от моего языка до тела Вика, самая извращенная песня в мире.

— Вот так, принцесса, — простонал он, хватка его пальцев сжалась на моей голове.

Я положила свою правую руку на его нижние кубики, чувствуя, как сжимаются каменные мышцы, когда мощный оргазм вонзил в него свои когти. Когда попыталась отстраниться, чтобы поправить использование слова «принцесса», он толкнулся вперед с жестоким стоном, разливаясь горячей, соленой спермой на мой язык.

Я сглотнула и отступила, проводя рукой по губам. Когда повернулась с ядовитым взглядом в сторону Вика, то обнаружила, что он ухмылялся мне, определенно удовлетворенный, самодовольный и чертовски раздражающий.

— Принцесса? — спросила я, когда он предложил мне руку, поднимая меня на ноги и прижимая мое обнаженное тело к передней части его. — В шахматах нет принцессы. Называй меня королевой или я найду другое прозвище.

— Как тебе «пирожочек»? — спросил он, смеясь из-за того, что я хмурилась.

— Рада, что ты находишь это забавным. А если серьезно? — пошутила я, когда Виктор поймал мои маленькие руки своими большими. Вид наших только что порезанных ладоней, прижатых друг к другу, с переплетенными татуировками HAVOC, притупил мой гнев. Но лишь немного. — Не заставляй меня порезать тебя, Виктор Ченнинг.

— Одевайся, моя королева, — сказал он, на короткое мгновение смотря на меня с настоящей любовью во взгляде. Он закрыл глаза, чтобы вернуть самообладание. Когда открыл их, они были остры от коварства и густы от насилия. — В конце концов, у нас впереди важный день.

Вик отпустил меня и пошел в душ, снимая халат, скорее всего, с единственной целью — продемонстрировать мне свою мускулистую задницу.

Мудак.

А затем снова, когда закрыла глаза, то услышала в голове его свадебные клятвы. Эти слова были нежно сказаны шепотом у моего уха, пока он двигался внутри меня глубокими, медленными толчками, любил и изобиловал романтическими намерениями.