— Можно спустить воду в подвал, — буднично проговорил он, выжимая футболку и боясь поднять на Аню взгляд. Мокрые шорты были слишком… мокрые, облепив ноги подобно водолазному костюму. — А завтра я принесу насос, и за пару дней мы всё откачаем. Хотя с этой проклятой влажностью, боюсь, придётся запастись терпением. Сохнуть будет долго.

Он потянулся к волосам, чтобы стряхнуть лившую с них воду, и зашипел от прикосновений мокрой футболки. После дневного пекла, ночи на побережье казались слишком холодными.

— Давай помогу, — тихо проговорила Аня.

Она подошла к нему в шелесте воды под ногами. Наяда ли, человек — Костя не знал. Знал только, что, как и всё с ней связанное, — это было придумано до малейшей детали, до каждого сорвавшегося с их губ вздоха. Но тут она коснулась его своими ладошками, провела по мокрыми прядям, проливая их между пальцами вместе со стекавшей водой, огладила дорожку из родинок и осторожно сжала слишком широкие плечи. И тогда Костя сдался. Не выдержал, разом плюнув на все сомнения, невозможность и выдуманность. Случайностей не бывает, но…

Аня рвано вздохнула, прижимаясь всем телом, покорно позволив прохладным губам впиться в свою тёплую шею. А загорелые ноги немедленно обвились вокруг Кости, стоило ему подхватить её на руки и, оставляя за собой маленькие водовороты, двинуться в сторону не уплывшего прочь дивана.

Твёрдые плиты мокрого пола больно впивалась в колени, пока он сантиметр за сантиметром скользил губами по влажной коже рвано вздохнувшей Ани, расчерчивая узорами из поцелуев и медленно снимая безнадёжно испорченную майку. Его пальцы знали всё. Как успокоить взметнувшиеся на откровенную ласку бёдра, как бережно словить стон, когда язык ласкал чуть вытянутый провал пупка. И первый раз касаясь тех самых, тёмно-розовых сосков, он восторженно прикрыл глаза, ощущая вкус лимонов и терпкой сахарной пудры. Мозг кричал, что так не бывает, а руки уверенно ложились на пояс её шорт, резким движением стаскивая их вниз.

Она была прекрасна. Нагая, со сверкавшими в электрическом свете искрами пота, выгнувшаяся дугой на грубой ткани дивана и абсолютно, совершенно идеальная. Костя смотрел, как дрожит под ним её тело, и знал каждое ощущение. Он помнил, как сжимаются мышцы. Помнил, когда надо сменить ритм, чтобы дать Ане передохнуть. Своё немного рваное движение, когда, из глаз, казалось, сейчас посыплются звёзды. И не было в этом мире ничего священнее, чем во сне и наяву держать Аню в руках, ловить её ритм и уводить за собой. Костя был готов провести так целую вечность, смотря в затуманенные глаза и до скончания времён зацеловывая резко вздымавшуюся грудь. И глядя на белые капли на золотистой коже, Костя был искренне влюблен и в этот момент, и в эту Анюту.

— Знаешь, — шептала она чуть позже в кровати, уткнувшись носом ему между ключиц. Мягкие губы щекотали одну из полюбившихся родинок, а указательный палец ласкал его профиль. — Ты, наверное, сочтешь меня дурочкой. Да я и сама никак не могу поверить, но… Ты будто пришёл из моих снов. Выдуманный, созданный, никогда не виденный до этого, но такой знакомый. Кажется, я знаю твоё лицо до мельчайших эмоций, все шрамы или, вот, ожоги на теле. Господи, наверное, я могу рассказать историю каждого. Я придумала тебя давным-давно, а теперь не могу поверить, что ты существуешь.

Она тихо рассмеялась и покачала головой, словно сама не понимала, что говорит.

— Почему? — спросил Костя, чуть сильнее сжимая Аню в объятиях.

— Потому что не бывает таких случайностей и совпадений!

— Бывает, — прошептал он. — Бывает…